— Сейчас заварю… извините, чайника у меня нет, но эти колбы только для воды мы и используем, так что ядовитой химии можно не бояться. Зато чашки — есть, причем из кузнецовского фарфора: мне из них чай пить вкуснее…

Таня щедрой рукой сыпанула в колбу заварки из большой двухлитровой железной банки (в таких, как знал Василий Алексеевич, в госпитали привозили сухое молоко американское — и эти банки очень высоко ценились населением: такую банку окрестные колхозники в госпиталях выменивали на дюжину яиц).

— И вот сахар, конфеты: вы берите, не стесняйтесь, у меня этого добра много, я даже не знаю, куда его и девать. Потому что все стесняются угощаться — но одной их есть, так задница слипнется. Ну, как вам чай?

— Изумительно! Я даже не знал, что такой сейчас где-то купить можно… вы не знаете, где?

— Не знаю, мне знакомые летчики привозят, которые с шестисотого завода самолеты перегоняют — а там этого чая завались.

— Там — это где?

— Где-то в Китае. Я не спрашивала, где точно… но вы заварку берите, у себя в отделе чай с товарищами попьете. Всю банку берите: говорят, что в бумажке чай быстро выдыхается, а мне еще привезут на днях. Эти летчики такие забавные: думают, что я в день два ведра чая выпиваю.

— Наверное, вы им дочку или сестру напоминаете… Но сначала я хочу задать несколько вопросов… про пистолет.

Вообще-то Шэд изготовила почти полную копию старого «Урбана», который служба наблюдения использовала уже не первую сотню лет, лишь немного пересчитав механизм под легкую пулю и маленький по размеру патрон, так что рассказать про пистолет она могла вообще все. Но вопрос оказался настолько неожиданным, что Таня даже растерялась:

— Как ваш пистолет вообще разбирается? Нужен какой-то специальный инструмент?

— Инструмент? Думаю, вполне достаточно не сильно кривых рук… Ой, извините, вы-то привыкли со стальным оружием работать, а это пластик. Вот, смотрите, тут надо просто дернуть: там, внутри, защелки по тридцать пять сотых, их гибкости достаточно чтобы ствольная коробка открылась. А потом вот сюда нажимаете… осторожно, пружина довольно сильная… всё.

Василий Алексеевич с интересом посмотрел на то, что у этого пистолета внутри:

— Хм… у вас тут пружина почти вплотную к стволу, она не перегреется если много стрелять?

— С чего бы? То есть я использовала сплав, который не отпускается до трехсот почти градусов, а ствол даже до двухсот нагреть можно только в костре.

— А где вы этот сплав взяли? — воодушевился старик.

— Сама сварила. То есть я нашла забавную пружинку вот тут — Таня показала на валяющийся в ящике стола полуразобранный карманный пистолетик Дрейзе, произвела анализ сплава и такой же сварила… в тигле.

— Даже не слышал, что такие сплавы существуют…

— Пружина была явно не заводская, и я думаю, что сплав такой случайно получился: там лигатура забавная, такие присадки никто в здравом уме не использовал. Скорее всего, просто горн из «неправильных» камней сложили…

— А вы…

— Снабженцы у нас на заводе — молодцы. Я камни заказала — они их откуда-то приволокли.

— И… и много у вам такой стали?

— Это вообще не сталь. Бронза, но не бериллиевая. Там магний, лантан, неодим и еще кое-что. Правда ресурс у пружины много хуже чем у стальной, порядка пятидесяти тысяч циклов — но пистолету хватит, к тому же она вообще не садится в сжатом положении.

— Пятьдесят тысяч… это в среднем или…

— Это минимум. То есть на наши пулеметы их тоже ставить можно, остается вопрос, где эту бронзу взять. Ладно, вроде установка прогрелась. Значит так, вот в эту форму, прямо вот в эти гнезда, кладем закладные детальки стальные. Форму закрываем, нажимаем кнопочку — сейчас пластик под давлением в два десятка атмосфер в форму перетекает… вот эту ручку дергаем — и полный комплект деталей пистолета вываливается в приемник. Снова закладухи, закрываем, кнопочку, ручку — второй комплект. Еще закладухи… вы время-то смотрите? Третий комплект. Пока всё, пластик закончился. Три комплекта за полторы минуты, теперь собираем готовые изделия… готово. Идем в тир?

После тира Таня с Василием Алексеевичем вернулись уже в цех: девочке не понравилось, что пули пошли не по центру мишени.

— Это тоже в конструкции предусмотрено, после отстрела нужно просто ствол немного повернуть — но захват у меня на верстаке закреплен. Вот, смотрите: тут все пули увело влево — поворачиваем на сорок градусов по часовой. Тут — вправо и немного вверх, против часовой на шестьдесят. Все просто.

— Действительно. Я две вещи только не понял: как пистолет блокируется при перегреве и… впрочем, остальное вообще пока неважно.

— Металл при нагреве расширяется, а ствол — удлиняется. Он же спереди закреплен, когда перегревается — упирается вот сюда и вот эта защелка срывается, удерживая ударник. Но тут еще температурный люфт и трение, поэтому пока ствол не остынет градусов до семидесяти, держатель ударник не отпускает — а когда отпустит, то защелка пружиной снова закрывается.

— Забавное решение… но тут же точность изготовления на микроны идет!

— На пять микрон, а здесь на два — но это в производстве самого пистолета это не критично. Потому что только форму нужно очень точно изготовить, а потом с одной формы можно тысяч десять, а то и двадцать комплектов отлить.

— Такую форму с точностью в пять микрон? Это же… извините, Татьяна Васильевна, это вы машинку швейную для врачей сделали? Тогда понятно… Все вы предусмотрели… и пистолет, я гляжу, у вас получился замечательный, его хоть завтра на вооружение ставить можно. А как насчет автомата?

Шэд мысленно произнесла все нецензурные слова на всех известных ей языках. А девочка Таня вздохнула, пнула нижний ящик верстака, который все считали окончательно заклинившим — и вытащила что-то уж совсем несуразное. А брошенный на рабочих в цехе взгляд казалось говорил: «найду, кто меня заложил…», сопровождая эти слова всеми только что припомненными.

— Это что у вас?

— Автомат. Вы же о нем спрашивали?

— А… а он тоже уже закончен? И из него можно стрелять?

— Можно. Только я в тир больше не пойду: устала очень. Третьи сутки поспать не получается, так что сами его отстреливайте. Магазин, правда, пока только один — вот он, под стволом. Внимательно следите: вставлять его пулями вверх нужно… впрочем, наоборот он и не влезет. Прицел — тут две дырки в ручке. Разбирается… ствол для чистки снимается как на пистолете, а остальное я вам завтра покажу. Или послезавтра: завтра очередной санитарный поезд приходит. Ладно, я пошла домой… извините.

Следующая встреча Василия Алексеевича и Тани случилась уже в пятницу: в среду пришел внеочередной эшелон с пленными немцами — как раз под открытие нового корпуса госпиталя. А трехэтажный госпиталь был рассчитан, по нормам военного времени, на пять сотен пациентов — так что работы хватило и всем городским хирургам (включая двух врачей из заводской медсанчасти), и «практикантам», и срочно вызванным из Владимира и Вязников дополнительным хирургам. Из Владимира — потому что Ковров стал теперь районным центром новенькой Владимирской области, и туда как раз приехала новая команда врачей для организации областной больницы, а из Вязников — потому что там в местной летной школе сразу четверо докторов занимались главным образом пинанием балды.

А то, что там была летная школа, помогло всех дополнительных врачей доставить в Ковров за пару часов: «авиаторы» прилетели на «школьном» самолете, а затем на нем же и из Владимира хирургов доставили: очень вовремя товарищ Егоров выстроил возле города «аэродром»…

Но, несмотря на прибавку персонала, врачи работали буквально «на износ» — и единственное, что позволило им при этом не свалиться от переутомления, был «витаминный коктейль бодрости», который готовила Никитишна: ядреная смесь крепкого кофе, виноградного, яблочного и гранатового сока, в которую Таня Ашфаль подсыпала немного своей «химии». А когда аврал закончился, все врачи и медсестры, стоявшие у конвейеров, приняли по дозе «тормозухи» — другого, уже «успокаивающего» коктейля из валерианки, мяты перечной, пиона, пустырника… и другой Таниной химии. Так что окончательно придти в себя участники «марафона» — включая и Таню — смогли лишь к утру пятницы.

На завод Таня пришла в самом отвратительном настроении: госпиталь-то открыли, а вот с персоналом в нем было паршиво: просто не успели людей набрать на работу. Так что ей пришлось —