– О! Вы уже тут! – В прихожую, скользя войлочными тапками по покрытому лаком паркету, буквально выехала школьная отличница, ныне прокурор. – Вы прям как в больницу явились, – сказала она, глядя на бахилы. – Молодцы! Обнимашки! Не бойтесь, наши все привитые, да и зараза к заразе не пристанет.

Она подкатилась к подругам и прижала их по очереди к своей обширной груди.

– Оля! Что это? – Ирка ткнула пальцем в большущую грудь прокурора.

Отличница и зубрилка Смирнова никогда соблазнительными формами не отличалась. Можно сказать, гремела костями, впрочем, как и сама Наташа, да и большинство советских девушек. Конечно, с возрастом фигура меняется, вон, хотя бы вспомнить Котю, или вот на Наташу посмотреть, не зря Муха обалдел, когда она оголилась, и персонаж сантехнический тоже разволновался, но чтоб такое! Наташа прикинула, что у прокурора бюст тянет на пятый номер, никак не меньше.

– Во, видали?! – Прокурор Смирнова задрала свитер и продемонстрировала сказочного размера чрезвычайно красивые сиськи. – В прошлом году сделала, дорого да мило.

– Мундир-то застёгивается? – поинтересовалась Наташа.

– Завидуешь, так и скажи. – Прокурор опустила свитер на место.

– Конечно, завидует, – сказала Ирка. – И я завидую. Мы все завидуем. А кто б не позавидовал-то?

– Тот не позавидовал бы, кто с детства такой красотой не обделён, – резонно заметила прокурор Смирнова.

– Я и говорю, все завидуем. Это ж «Спасатели Малибу», никак не меньше. Во, держи! – Ирка достала водку из сумки.

Водке прокурор чрезвычайно обрадовалась.

– То, что надо! Сейчас подморозим слегка. Я как раз пельменей купила. С водочкой нет ничего лучше пельменей. Разве что доширак. Шучу. – Лицо прокурора при этом оставалось совершенно серьёзным. – Сейчас суши принесут. Я, честно говоря, думала, что это курьер, а это вы.

– Ты всё время дверь открытой держишь, не боишься, что обчистят?

– Кого? Меня? – Прокурор зашлась в счастливом смехе, но дверь закрыла.

– Покажи хоромы-то? – попросила Ирка.

– Да нечего смотреть. – Хозяйка хором пренебрежительно махнула рукой. – Система коридорная, бывшую коммуналку с трудом расселили, на этих тварей не угодишь: все хотят непременно в Московском районе, и чтоб тоже в «сталинке», и чтоб отдельно! Прикиньте? Однако! – Прокурор подняла указательный палец вверх. – Не на ту нарвались, все как миленькие в Купчино поехали, с ветерком, правда, отдельно со своим горшком и кухней. Зато ремонт у меня хороший. Беларусы делали, не какие-нибудь шакир-чуреки. Работают хорошо, но жадные, всё время денег хотят. А откуда у меня столько денег? На всех не напасёшься. Пошли на кухню.

Кухня прокурорской квартиры оказалась длинной и узкой, похожей на коридор. Вдоль одной стены располагалась сверкающая хромом и никелем кухонная стенка, у окна стоял узкий кухонный стол со столешницей из стекла, над столом на штанге болтался телевизор, на экране которого известные на всю страну дамы, несчастные в личной жизни, давали рекомендации, как надо личную жизнь устраивать правильно.

– А чего ты не снесёшь стенку и большую кухню-гостиную не организуешь, как принято нынче? – поинтересовалась Наташа, когда прокурор приткнула несчастных советчиц из телевизора.

– Это у кого ж такое принято, стенки сносить? – Прокурор строго поглядела на Наташу.

– Я слышала, что у кого в квартире сразу с большой кухней не построено, ну, в старом фонде, те сносят стеночку рядом с кухней и вуаля, – смело ответила Наташа, ничуть не стушевавшаяся под строгим прокурорским взглядом.

– А ты слышала, что надо документы соответствующие на такую перепланировку оформлять?

– Конечно! Но с твоими-то возможностями, – удивилась Наташа.

– Много ты понимаешь про мои возможности! Они, конечно, есть, не спорю, но даже мои возможности не позволяют несущие стены сносить. Тут я, признаюсь, маху дала, при покупке всё толком не проверила. Так что посидим на кухне. Раньше, небось, сидели и ничего.

– Это те сидели на кухне, у кого она отдельная была, – проворчала Наташа, припомнив, что из учащихся в их супер-пупер навороченной спецшколе в коммуналках проживали именно те, кто по местожительству был к этой школе приписан, то есть такие как Наташа. Считалось, что им несказанно повезло попасть в столь великолепное учебное заведение. А вот остальные типа Коти, Мухи, Аллочки Верюжской, Маринки Забелиной, Аньки Скворцовой и самой нынешней прокурорши привозились на учёбу из других районов из отдельных квартир. И тем, кому якобы повезло учиться в этой спецшколе, приходилось иногда стесняться приглашать одноклассников к себе в гости и стыдиться своей обуви и одежды. Это сейчас Наташа смело может позвать к себе в гости ту же Смирнову, показать, как выглядит настоящая кухня-гостиная, которой Наташа очень гордилась, но похоже лет через десять всё вернётся на круги своя. И её внуки не смогут получить то же образование, что и внуки прокурора Смирновой. Да и была бы у Наташи эта кухня-гостиная, если б не счастливое расселение их коммуналки и не куда-нибудь в Рыбацкое или Купчино, а в прекрасный Приморский район? Правда, в отличие от тварей, которых упоминала прокурор, Наташа при расселении была готова ехать, хоть в Купчино, хоть вверх ногами, главное, чтоб именно со своим горшком и кухней. Это просто им с матерью и Максиком повезло, люди, расселявшие их коммуналку, попались приличные, ну, или район, в котором находилась их коммуналка и супер-пупер навороченная спецшкола, считался всё-таки более престижным, чем тот, в котором располагались добротные «сталинки» на пути в столицу.

Только все примостились на кухне у небольшого стола, раздался звонок в дверь, принесли суши. Прокурор стремительно заскользила тапками в прихожую и вернулась с кучей пакетов.

– Не знаю, как вы, но я с этой вот жрачки просто угораю, – сообщила она и стала метать на стол содержимое пакетов. – И водка с суши заходит просто прекрасно, не хуже сакэ.

– Да никакое сакэ не идёт ни в какое сравнение с нашей водкой, – проявила осведомлённость Ирка.

Наташа согласно кивнула головой, хотя ни разу в жизни не пробовала это самое сакэ.

Когда опять расселись, приняли по первой за встречу, Ирка спросила:

– Рассказывай, Смирнова, как живёшь?

– А вот! – Прокурор обвела рукой помещение. – Приходится ютиться.

– Щас заплачу! – буркнула Наташа.

– Я серьёзно, – сказала Ирка. – Дети, муж, счастье?

– Гы-гы! – несолидно ответила прокурор Смирнова. – Дети есть, двое.

– А где сейчас?

– С бабулькой своей в Турциях загорают, на целый месяц спровадила. Слава тебе, Господи! – Прокурор Смирнова размашисто перекрестилась. – За деток надо выпить, это святое.

Выпили за деток. Наташа вспомнила Котю и сделала вывод, что, нарожав кучу детей, её бывшие одноклассницы несказанно счастливы, когда этих детей удаётся куда-то сбагрить. Конечно, у неё самой всего-то один единственный Максик, но нельзя сказать, что Наташа не рада, что он уже наконец-то вырос.