Не успели мы отсмеяться – пришли с обыском.

Двое, в черных кожаных пальто, ничего не объяснили.

Перерыли весь дом, забрали рукопись «Собачьего сердца» и золотую браслетку первой жены МА, которой он очень дорожил, а еще забрали мои серьги с бриллиантами.

Ни рукопись, ни драгоценности нам так и не вернули. И настойчиво порекомендовали далее судьбой изъятых вещей не интересоваться.

Целую неделю МА был после того обыска нездоров, не вставал с постели.

А когда стал выходить, то слезно просил, чтобы я шла с ним – провожала в театр, встречала. С грустной улыбкой он жаловался, что не может ходить один, так как натуральным образом боится.

Очень нравится мне записывать за МА.

Правда, иногда начинает казаться, что сцена из книги вдруг оживает и становится реальностью.

Помню, МА нездоровилось, он лежал в постели и диктовал мне из «Мастера и Маргариты» сцену пожара в квартире Берлиоза.

Я вышла на минутку на кухню, надо было сказать нашей помощнице Маше насчет ужина.

Маша кипятила белье на керосинке и явно находилась в прескверном настроении.

Она дернула таз, тот упал, да отлетел в угол, а там стоял незакрытый бидон с керосином.

Пламя вспыхнуло мигом, я еще не успела толком ничего понять, а огонь уже весело побежал по шторам.

Но МА не растерялся, прибежал, схватил ведро с водой, стал тушить. Когда приехали пожарные, огонь уже был побежден.

А в утешение МА повел нас с Сережей завтракать в «Метрополь». Сереженька, заказавший кофе-гляссе, был просто счастлив!

Нас с МА кофе-гляссе утешил мало. И сгоревшей квартиры жаль, а еще накануне была у нас Ахматова, просила придумать, как помочь Мандельштаму. Но как тут помочь такой беде? Кому писать, перед кем защищать? Ясно же, что все подобные попытки обречены на провал…

Конечно, если бы МА разрешили выехать, его здоровье сразу бы улучшилось.

Он бредит Парижем, ему кажется, что он в тюрьме, вырваться из которой никогда не будет никакой возможности. И он прав – а я говорю, что не прав; спорю, доказываю то, во что ни капельки не верю. Изо всех сил стараюсь поддержать его, стараюсь, чтобы он не падал духом и писал, писал. В целом свете не сыскать писателя лучше Булгакова. Не понимаю, как можно быть настолько слепыми, чтобы книг его не печатать, не ставить пьес! Все, что пишет МА, – гениально!

А вот на выезд надежды у меня лично уже не осталось.

Недавно звонок к нам: приходите в паспортный стол, ваши паспорта готовы. Мы ринулись за деньгами – у нас с собой не было, а паспорта по двести рублей стоят. Нашли деньги, прибегаем – и видим паспорта с нашими фамилиями, что за чудо! Денег с нас не взяли, сказали, бесплатно выдают. А потом сели мы заполнять анкеты – простые такие вопросы там были, возраст, сведения о муже и жене, о детях. Заполняя анкеты, мы с МА хихикали, как дети. Он называл меня мадам и говорил, что скоро покажет Париж. Вместе с нами в той комнате находились неприметного вида мужчина и женщина, тоже заполнявшие анкеты. Потом уже мы поняли: то были осведомители, не надо было при них шутить. Хотя ничего противозаконного, клянусь Богом, мы не говорили!

Паспорта нам так и не вернули. Сказали: «Завтра». Но прошло уже больше двух месяцев, а паспортов нет. И я точно знаю, что никогда их у нас не будет, как ни жаль…

* * *

«Тушкан» довез Наталию до подъезда ее дома, лихорадочно зафыркал, дернулся и вдруг заглох.

– Ну же, машинка, ты чего – болеть надумала? – закусив губу, Наталия погладила руль и осторожно повернула ключ в замке зажигания. – Вот умница, завелась, «тушканчик» мой – хороший автомобильчик. Умный «тушкан», понимает: нам же через пару часов в собачий приют ехать, песиков наших сладких кормить, и…

Грустно чихнув, автомобиль снова заглох.

Наталия уже открыла дверь, намереваясь выйти из машины и заглянуть под капот, но потом вспомнила, что ее концептуальные познания в этом плане ограничиваются совсем уж нехитрыми вещами. Ну да, она может померить уровень масла. Или долить стеклоомывателя в бачок, причем не перепутает бачок для стеклоомывателя с бачком для тормозной жидкости. Но вряд ли от этого «тушкан» воскреснет, прекратит глохнуть и радостно помчится вперед…

Она повернулась к сумке, достала сотовый телефон.

– Леня, что-то наш автомобиль чихает и ехать не хочет, – набрав номер мужа, грустно сообщила Наталия.

– А едет рывками? – спокойным тоном поинтересовался Леня.

– Рывками, – подтвердила она, кивая. И, подумав, добавила: – А еще я бы сказала, что скорость не та. Вроде я на газ давлю, как обычно, а скорость меньше.

– Топливо, – муж грустно вздохнул. – Ты на заправку заезжала сегодня?

– Заезжала. А в чем дело?

– Блин, я ведь хотел тебе позвонить, а потом закрутился, и из головы вылетело. Да сегодня целый день весь Интернет на ушах стоит. В Москве по заправкам партия некачественного бензина разошлась. Некоторым людям конкретно не повезло – влетели на ремонт двигателя. Наташ, ехать на таком топливе нельзя. Понимаешь?

– Да что тут непонятного – все яснее ясного. В принципе, дела обстоят не так уж и плохо. Я до дома добралась, «тушкан» у подъезда. Но собиралась в приют. Девчонки мои простудились, собак кормить некому.

– Натали, поверь – ты доедешь максимум до следующего перекрестка. И мы влетим на ремонт двигателя, а это несколько тысяч долларов и куча времени. В таких ситуациях вызывают эвакуатор, везут на нем тачку на сервис и откачивают из бака грязное топливо.

– Я понимаю. Ну ладно, тогда мне в приют придется ехать на метро и на автобусе. Вольеры для собак далеко, но что делать – кормить псов некому.

– Некому, – по голосу мужа было понятно, что он улыбается. – Бедная несчастная Натали – одинокая женщина. И никто ей не поможет…

Выждав эффектную паузу, муж продолжил:

– Ладно уж, заеду после работы я в твой приют. Рассказывай подробно: где лежит корм, кому сколько давать, где воду набирают?..

Наталия отвечала на вопросы мужа, и ее щеки пылали от стыда.

Вон какой у нее Ленька – заботливый, всегда помочь готов. Его даже не надо ни о чем просить – стоит только возникнуть сложной ситуации, муж сам проявляет инициативу.

А чем она его благодарит? Мыслями о другом мужчине?

Какая разница, занималась она сегодня сексом с Денисом или нет.

Она этого хотела…

И можно себя оправдывать: мысли – это еще не измена. Но в глубине души отчетливо понимаешь – всегда все начинается с одной-единственной мысли, и путь к предательству начинается с первого шага…

Мучимая чувством вины, Наталия быстро выгуляла собак, потом сбегала в магазин, купила стейки из форели, свежих овощей для салата и занялась приготовлением ужина.