Только бы успеть до заправки. Там они не посмеют ничего сделать. Но Глорию пошатывало, казалось, ей совсем нехорошо.

— Садись на багажник, я тебя повезу, — предложила я срывающимся голосом.

— Не сможешь, — ответила она, еле переставляя заплетающиеся ноги.

Я успела схватить велосипед, прежде чем он упал, но Глория все же увязла в грязи. И как будто не собиралась вставать.

И не вставала. Пальто снова распахнулось и скомкалось. Она была похожа на большую красную медузу, выброшенную на берег.

— Вставай! — приказала я. — Вставай!

— Мне надо передохнуть… Ох как хорошо…

И она разлеглась так, будто собралась переночевать в глине.

Кто к нам приближается, сомневаться не приходилось. За Адидасом и гориллами плелись еще двое. Я могла лишь надеяться, что один из них — Зак. И что мой брат наконец-то соберется с силами. Плохо было дело, одна надежда на Зака.

Я тормошила Глорию, но она лежала на месте.

— Ты заболеешь, — сказала я. — Пожалуйста, встань!

Тогда она немного пошевелилась. Но сил у нее по-прежнему не было. Глория старалась, как могла, но сумела лишь чуть-чуть приподняться, а потом снова шлепнулась в глину.

— Вызывай буксир. У меня нет сил. Хотя можно и здесь остаться. Только вот не понимаю, как это вышло, что ты знакома с этим чудесным Альфредом Перссоном. Расскажи, как вы познакомились!

— Не сейчас, а когда мы доберемся до твоего дома.

— Нет, сейчас! Расскажи сейчас!

Мне стало трудно дышать. Адидас, Али и Зеббе были всего в сотне метров от нас.

— Надо встать! Глория, пожалуйста! — попыталась я в последний раз, хоть и понимала, что уже поздно.

— Где моя сумочка? — Глория попыталась нащупать ее поблизости.

Недалеко в грязи виднелось что-то коричневое.

— Встань, тогда я ее принесу, — сказала я.

Едва я взяла сумочку, как на меня набросился Адидас. Я крепко прижала сумочку к себе.

— Дай сюда! — прошипел он.

Адидас дернул сумочку к себе. Мне удалось ударить его коленом в живот, а потом в пах. Он взвыл, но сумку из рук не выпустил. Из нее посыпались вещи, и он принялся шарить вокруг в поисках драгоценностей. Тогда я снова на него набросилась. Мы боролись в грязи, и несложно догадаться, у кого дела были хуже.

Зак, конечно, учил меня бороться, но Адидас был намного крупнее и тяжелее. И когда он встал на ноги, я лежала, уткнувшись лицом в грязь. Не знаю, сколько я пролежала, нюхая комки глины, но через какое-то время все же поднялась. Голова кружилась, ноги заплетались.

Сначала я не поняла, что происходит с Глорией. Она попыталась встать, но Адидас толкнул ее так, что она снова упала. Али и Зеббе кричали, что надо сматываться. Голоса будто доносились издалека, хотя на самом деле они были совсем рядом. Я как будто немного оглохла.

Адидас побежал через пустырь, прижимая к себе сумку Глории. Гориллы неслись за ним, все время оглядываясь назад. Как будто думали, что мы с Глорией за ними погонимся.

Наконец, Зак и Линус добрались до нас. Оба бросились ко мне с таким видом, будто готовы спасти меня от смерти или еще чего похуже.

— Как ты? — спросил Линус и стер глину с моей щеки. Я от этого чуть в обморок не упала. Жалко, что у него не было времени и вторую щеку почистить, на нее ведь тоже налипло довольно много глины. Но Глория неподвижно лежала на земле. Мы втроем склонились над ней. Она лежала с закрытыми глазами, платье было уже не красное.

— Она умерла? — прошептал Зак.

— Я позвоню в службу спасения, — сказал Линус.

Я села на землю рядом с Глорией, в голове гудело, из носа капало что-то красное. Но это была ерунда по сравнению с тем, что случилось с ней.

Минуты, когда приходится просто ждать, — самые ужасные. Наконец, мы увидели скорую, которая тряслась по пустырю. Она была похожа на корабль в беспокойном море.

Зак с Линусом стояли и махали руками, чтобы нас заметили. Я держала на коленях голову Глории. Она еще не открыла глаза. Но я несколько раз трогала сонную артерию — она пульсировала.

Когда Глорию стали перекладывать на носилки, она открыла глаза.

— Моя сумка… — проговорила она. — Дай мне сумку…

Никто, кроме меня, не понял, что она говорит. Она снова впала в забытье и, наверное, даже не заметила, что ее отнесли на носилках к скорой, двери которой уже были распахнуты в ожидании.

Я сидела на земле. Никогда прежде я не чувствовала себя так безобразно. Санитар из скорой снова подошел к нам.

— Что произошло? — спросил он.

Я думала, что Зак ответит. Они с Линусом должны были лучше видеть, как все происходило. Но они только переглядывались и переминались с ноги на ногу.

— Это один парень, его зовут Адидас, — сказала я.

— Вот как, — кивнул санитар. — И это один из вас?

Зак и Линус замотали головой так, что головы чуть не отвалились.

— Тогда поедем с нами, — сказал санитар и положил руку мне на плечо. — Тебе, кажется, тоже нужна перевязка.

По дороге в больницу я сидела рядом с шофером. Где-то позади, в салоне скорой, врачи занимались Глорией. Через окошко мне было видно, что они подключили шланги и что она дышит через какой-то пластиковый намордник. Глаза были закрыты.

— Она поправится? — спросила я, когда мы выехали на шоссе.

— Почти все поправляются, — сказал тот, кто сидел за рулем. — Это твоя бабушка?

— Это Глория, — сказала я.

— Ясно, — ответил он, посмотрев на меня. Затем он связался с больницей.

— Пожилая женщина, избита. Поступит через пятнадцать минут. И девочка, нужна перевязка.

— Он забрал ее сумку, — сказала я. — Этого он и хотел.

— Ты знаешь этого Адидаса.

Я кивнула.

— А тех двоих, что там стояли?

— Они пришли позже. Зак — мой брат, а второго зовут Линус. Он никогда не дерется. Он добрый.

— А ты, тебя как зовут?

Я, конечно, сказала. Это же не секрет.

В больнице мне сделали перевязку. Потом спросили, не позвать ли маму, но я попросила отвезти меня домой. Они позвонили домой, чтобы проверить, будет ли мама дома, когда я приеду.

Глория лежала на кровати в коридоре, все еще под капельницей. Жидкость была прозрачная, как вода, она капала из бутылки на подставке, текла по прозрачному шлангу, а потом попадала в кровь Глории. Игла была воткнута в тыльную сторону ладони. На лице виднелись царапуны, в волосах — грязь. На Глорию натянули больничную рубашку и укрыли одеялами. Пальто и платье свернули и положили под кровать. Глория просила рассказать, почему она оказалась в больнице.