Адриан замер. Взгляд его серых глаз застыл, он не моргал. Казался абсолютно безразличным, а ведь внутри скрывался неумолимый страх, сковывающий ледяными объятиями.

Магия – тягучая, сильная… клокотала в груди. Она – камень, неизбежно скатывающийся с вершины. Готов придавить, задушить. Адриан покачал головой, неосознанно что-то прошептал и с некоторым безумием посмотрел на Фрею.

Она испуганно села, жадно втянула воздух и закашлялась. Хрипло, протяжно, едва успевая дышать. Ее волосы закрыли лицо, когда Фрея наклонилась, сжалась, прижимая руки к груди.

Темные глаза наполнились отчаянием, но, как только она подняла взгляд на Адриана, в них вспыхнул гнев.

– Ты спятил?!

– Фэй, – начал было спокойно Адриан и сцепил зубы. То ли от ненависти к себе, то ли в попытке сдержать эмоции. Ей не нужно их видеть. Ей не нужно знать, что происходило все то время, пока она спала.

Фрея вновь подавилась кашлем, дрожащая, ослабленная и в то же время полная решимости. Никогда не сдавалась. Боролась. За них. За жизнь. Именно поэтому после обращения Адриана стерла себе память.

«А что, если прошлые отношения между нами не вернуть?» – промелькнула мысль. Вдруг заклинание еще действует, и ее реакция – незнание, кто он, почему она здесь?

– Я жива? – едва совладав с осипшим голосом, спросила Фрея.

– Да, – коротко ответил он, боясь говорить больше.

– Зелье человечности не сработало? Это была ложь?

Ее хмурое лицо стало серьезным. Она смотрела на что-то позади Адриана, и от этой пустоты в ее взгляде его пробила дрожь.

– Сработало, ты проснулась. Человеком. Обращение могло пройти до того, как придешь в себя, но нет. Все шло очень гладко, пока ты не попросила воды с кровью.

В воздухе повисли тишина и напряжение, а шум грозы за окном только усиливал их.

– А ты? – чуть тише спросила Фрея.

– Дал тебе лавандовый морок и вытягивал лишнее все это время…

– Все? – ее бровь поползла вверх.

– Сейчас сентябрь. Начало сентября, – ответил он, будто и сам не верил в сказанное.

– Десять месяцев… И я жива?

– Живее некуда, но есть слабость, проблемы с магией, нет защитного барьера от призраков.

Можно было бы пояснить, рассказать о том, что барьер Адриан снял сам, чтобы призраки попадали в сны живых только через Фрею, не мешая ему заботиться о ней. Но язык не повернулся. Молчание – такой же сладкий яд, как и ложь.

– Я должна что-то еще знать?

Фрея неподвижно следила за реакцией Адриана. Что-то в ее облике стало непривычным, чуждым, далеким от той, прошлой и мягкой Фэй.

Мягкий свет разгонял клочья грозовых туч и занавес из проливного дождя. В углу задребезжали амулеты – тоненькие камушки на золотистых цепочках стучали друг о друга после раската грома. Грома ли?

Адриан не успел опомниться, как Фрея сжала его ладонь. Горячие пальцы обожгли его руку.

– Нет… – вырвалось само собой, а в горле застрял ком. Не произнести ни слова.

Ложь растекалась по гортани вязкой субстанцией. Он ее обманывал. Ту, которую любил.

Фрея

Первое ощущение после прикосновения к Адриану – холодное дыхание смерти. Магия демона неприятно жгла кожу. Стоило бы отстраниться, спрятаться, быть как можно дальше от проклятой силы.

Вспышка первого видения.

За окном воет промозглый ветер, а в Драконьем дворце ширится темнота. На первый взгляд – облако, а если присмотреться – тонкие, рваные нити магии.

Адриан стоит напротив окна. На плечи небрежно накинут тонкий черный джемпер, на нем клетчатая серая рубашка и темные джинсы. Замирает, протягивает руки к стеклу и начинает шептать заклинание.

Из его уст льется древний, забытый многими язык демонов.

В уютном дворике Драконьего дворца становится сумрачно. За деревьями показываются тени. Они слоняются, подходя все ближе и ближе. Посреди размытого горизонта – кровавое пятно. Оно не двигается – просто мерцает, то затухая, то освещая густые заросли орешника, чьи темные голые ветви тянутся ввысь, точно руки.

– Я обязан это сделать, еще раз, еще один раз, – хрипло шепчет Адриан и прислоняет ладони к стеклу.

Даже в свете тусклых ламп, рассеивающих внезапно нахлынувший мрак, проскальзывает сияние кровавых нитей. Они сплетаются между собой и, проникая в руки Адриана, окрашивают его кожу.

– Я впитаю твою силу, впитаю все до последней капли, я уничтожу вас, но никогда… никогда, – повторяет он с рычанием, – не отдам ее.

Все оборвалось, но и увиденного оказалось достаточно, чтобы понять: Адриан с помощью древних заклинаний вобрал в себя часть магии демона, чтобы сокрушить его. Он – ловец, убийца демонов, свой среди чужих и, увы, чужой среди своих. Ни один ковен не возьмет его под свою защиту, ни один клан не примет его к себе. До тех пор, пока внутри будет проклятая магия тех, кто запечатан в склепах Хилмора.

Вспышка второго видения.

По пустынной улице эхом разлетаются громкие шаги. Адриан – Фрея не могла его спутать с кем-либо другим – намеренно идет медленно, чеканя каждый удар пятки о брусчатку. За его спиной возвышается Драконий дворец. Он, словно живая ограда, отрезает погруженную в магический сон Фрею.

В широком окошке она видит себя так, будто стоит совсем рядом. Адриан уложил ее на кровать в небольшой гостевой комнате. Бледная: ни капли румянца, ни одного вдоха, говорящего о том, что она жива. Укрыта покрывалом алого цвета. Махра наверняка нежно касается и согревает кожу, но зачем? Под действием лавандового морока нет ни ощущений, ни звуков, ни сновидений. Тот, кто выпил, – почти мертв. Временно, обратимо, тем не менее – без признаков жизни.

«Я верну ее, верну, черт возьми, верну!» – гудят в голове Фреи мысли Адриана.

Она вновь видит его, вновь стоит неподалеку, невольно наблюдая за происходящим.

В Хилморе по-весеннему прохладно. С ветвей слетают ледяные капли недавнего дождя. Запах влажной земли и тот необъяснимый аромат пробуждения. Фрея любит такую погоду. Зябко, хочется поднять ворот пальто и дышать. Глубоко, пытаясь впитать надежду, витающую в воздухе.

Откуда-то из глубины узких улочек между старыми домами доносится рычание, а после – пронзительный звон. Адриан первое время не обращает внимания на ощущения. Его не тревожат ни грозовые тучи, ни запах сандала, ни накатывающая тревога. Она – волны, посылаемые кем-то с явным намерением остановить Адриана. Кто-то знает, куда и зачем он идет.

Тем временем Адриан останавливается у кладбищенской ограды, снимает плащ, вешает его на острие забора и достает из кармана небольшой складной нож.