С тихим стоном Кэт закрыла глаза.

– Как ты думаешь, что я собираюсь сделать с тобой?

– Я сверну на обочину, и мы выясним.

– Сомневаюсь, что это подходящая мысль.

– Ты просто трусливая курица.

– Ко-ко-ко. Я не смогу внести залог.

– Я внесу.

– Нас посадят в отдельные камеры.

– Вот черт! Я и не подумал об этом. Тогда перестань смотреть на меня, как кошка на сметану. Мне совсем не хочется провести ночь в одиночестве.

Когда Трэвис притормозил, сворачивая с шоссе Пасифик-Коаст, “мерседес” тихо заурчал. Урчание усилилось, когда автомобиль устремился вдоль извилистой дороги, ведущей к гавани Мыса Дана. По правую сторону от дороги, на утесе, виднелся развалившийся отель. Слева у причалов борт о борт стояли прогулочные яхты и бесчисленные лодки – целый лес белых мачт, над которым кружились и кричали чайки.

– Закрой глаза, – сказал Трэвис. Кэт испуганно посмотрела на него.

– Обещаю, что нас не арестуют, – добавил он улыбаясь.

– А-а-а, – разочарованно протянула она.

Притормозив, он провел подушечкой большого пальца по ее губам.

– Не открывай, пока я не скажу.

– Есть, капитан. Все, что скажете, капитан.

– Не искушай меня.

Кэт облизнула губы.

Автомобиль сделал еще несколько поворотов и затормозил на автостоянке возле утеса, названного в честь Ричарда Генри Дана.

– Оставайся на месте, – сказал Трэвис, – и не открывай глаза.

Улыбаясь от приятного предвкушения, он вышел из автомобиля и открыл дверцу для Кэт.

– Вести или нести тебя, малышка? – прошептал Трэвис. – Выбирай.

От ощущения его близости у Кэт перехватило дыхание.

– Веди, – ответила она. – Хотя я вовсе не малышка. Во мне все-таки метр семьдесят.

Трэвис подхватил Кэт на руки, прижал к груди и понес, как и в тот раз, когда она поранила ногу.

– Пусти, я пойду сама! – смеясь, воскликнула она.

– Только не сейчас. И не угрожай пирату, любимая. Моя месть будет… вот такой.

Трэвис надолго прильнул к губам Кэт, а потом отпустил ее. Он слышал, как учащенно бьется сердце Кэт.

– Запомни, с закрытыми глазами.

– Но так трудно идти.

– Я помогу. – Он взял Кэт под руку, поддерживая и ободряя ее. – Сначала мы пройдем через стоянку, а потом – через пристань. Готова?

– Пристань? А твоя яхта разве стоит не вместе с другими?

– Никаких вопросов.

– Но я просто…

Трэвис заставил Кэт замолчать, проведя пальцем по ее губам. Она вздохнула, поцеловала его палец и пошла с ним через автостоянку. Он предупреждал ее обо всех препятствиях, встречающихся им по пути.

– Большой автомобиль слева от тебя, и еще один выезжает задним ходом… Подожди… Так, хорошо. Три шага налево, теперь направо. Хорошо. Здесь обочина, затем наклонный спуск, ведущий к пристани… Паренек на скейте с доской для серфинга под мышкой и… А, черт с ним!

Не обращая внимания на возражения Кэт, Трэвис снова подхватил ее на руки и зашагал вдоль причала. В конце пристани он поставил Кэт на ноги и положил ее ладони на перила ограждения:

– А теперь открой глаза. Она называется “Повелительница ветров”.

Кэт открыла глаза, посмотрела на бухту и замерла. В стороне от других судов одиноко покачивалась на якоре большая черная птица. Эта была та самая яхта, которую Кэт видела позавчера.

Хотя темно-бордовые паруса были убраны, судно производило потрясающее впечатление. Мощные мачты и такелаж изящно вырисовывались на фоне безоблачного неба. На грациозном корпусе из черного дерева плясали блики отраженного света. Неподвижно застывшая яхта казалась живым воплощением поразительной фантазии конструктора.

Кэт посмотрела на Трэвиса так, будто видела его впервые. В сущности, так оно и было. Она не знала и Ти Эйч Дэнверса – конструктора и создателя самого прекрасного корабля, когда-либо, бороздившего моря Земли.

– Это волшебный сон! – воскликнула Кэт. – Сначала ты, теперь этот корабль. Не буди меня, Трэвис, подожди немного.

Она вновь посмотрела на водную гладь и неподвижную яхту, потом на Трэвиса, словно боясь, как бы судно и его создатель не исчезли.

“Повелительница ветров”.

– Неудивительно, что ты решил взглянуть на мою работу, прежде чем дать согласие на мои услуги.

– Я не имел в виду…

Кэт приложила палец к его губам.

– Правильно. Способность создавать прекрасное – то, что я по-настоящему уважаю. Я не хочу умалять твое творение робкими и осторожными изображениями. Редкое везение – встретить такого художника, как ты, Ти Эйч Дэнверс!

Трэвис бережно и нежно заключил Кэт в объятия, будто она была восходом солнца после ночи длиной в целую жизнь.

– Спасибо, – сказал он.

– За то, что я не настаиваю на заключении договора со мной?

– Нет. За то, что ты увидела “Повелительницу ветров” так, как вижу я. – Трэвис криво улыбнулся, – Впервые увидев мою яхту, многие говорят: “О, какое необычное судно”, – а затем отворачиваются, так как на самом деле оно им совсем не нравится.

– Ты требуешь от них невозможного. Не всем дано видеть, что красота неистова, а не нежна, что она наделена силой, способной вывернуть наизнанку душу, заставить снова задуматься о мире и твоем месте в нем. Твоя “Повелительница ветров” пугает людей.

– Но только не тебя. Ты, как и я, дикое создание попавшее в ловушку цивилизованного мира, – и он взял лицо Кэт в ладони. – Поедем со мной, – предложил Трэвис. – Авалон. Энсенада. Или еще дальше – Гавайи, Папеэте. Сейшелы, Тасмания или Китайское море. В любое место на этом свете, где дует ветер, а он дует везде, Кэт. Едем со мной!

Предложение Трэвиса потрясло Кэт, как удар молнии. Она вспомнила запах, вкус и звуки моря; одинокий корабль, плывущий посреди огромного пространства под безмолвными звездами. Ни о ком не нужно заботиться, нет никаких обязательств. Свобода!

Можно снимать необыкновенные виды, не думая об их коммерческой привлекательности.

Не нужно беспокоиться о чеке на крупную сумму и обо всех других чеках на более мелкие суммы.

Можно почувствовать себя женщиной со своим мужчиной.

Быть свободной, как большая черная птица, скользящая над морем в лучах заходящего солнца. Свобода!

Но на самом-то деле никакой свободы пока не было. Кэт поняла это еще с тех пор, как прыгнула в воду с яхты своего бывшего мужа. Она не имела права бросить близнецов, образование которых зависело от нее, и оставить свою мать, совершенно не приспособленную к жизни.