— Значит, это тебя так самоотверженно защищал Сашка, — он рассматривал Милану очень внимательно и неторопливо, разбирая её своим взглядом на молекулы, забираясь ей под кожу.

Рука тёти легла на его плечо.

— Эрик, не надо так с девочкой. Что твой Сашка в неё влюбился, она не виновата, как и в том, что дочь своих родителей.

Он накрыл хрупкую руку тёти своей большой ладонью.

— Извини, Глафирушка, погорячился.

Милана поборола свою робость и теперь с интересом наблюдала за тётей.

— Милана, познакомься. Это Эрнест Григорьевич, отец твоего Демона.

— Почему Демона? — не смог скрыть удивление мужчина.

— Не знаю, — тихо ответила Милка, пожав плечами и застенчиво улыбаясь, — из-за глаз, наверное.

— Ладно, дамы. Давайте завтракать и поехали. Сейчас ещё утренние сумерки, на камерах будет плохо видно, кто вышел из подъезда.

Они позавтракали втроём и поехали в загородный дом Эрнеста Григорьевича. Миланкину машину оставили на стоянке у тётиного дома.

— Пусть думают, что ты здесь, — пояснила тётя. — Дольше искать будут.

Загородный дом Сашкиного отца Миланке понравился, двухэтажный, кирпичный, с красивой центральной лестницей и ажурными решетками балконов и лоджии. Вся территория завалена снегом, расчищена только стоянка для машины у главного входа в дом.

Эрнест Григорьевич провёл дам в дом. В доме было тепло, пахло уютом, пирогами и ещё чем-то очень приятным и родным. И это тепло и уют так нежно окутывало, обволакивало, что Милке захотелось сесть в кресло у камина и не двигаться.

— Милана, для Вас спальня на втором этаже. Пойдёмте, покажу.

Мужчина легко взял сумку Миланки, провел её на второй этаж и показал спальню.

— Извините, гостей не ждал. Располагайся в спальне Сашки, устраивайся и ждём тебя внизу.

Эрнест Григорьевич водрузил сумку на кровать и ушёл, прикрыв за собой дверь и оставив Миланку одну. Милана оглядела комнату.

Эта спальня Милане напомнила их спальню в Сашкином доме, здесь было всё просто и очень просторно. Стены, просто пролаченное дерево, создавали определённый уют. Мебель, большая кровать, прикроватные тумбочки, массивный шкаф, выполнена из массива дерева, скорее всего на заказ. На полу большой фиолетовый ковер с длинным ворсом. Кровать заправлена фиолетовым, в тон ковру, покрывалом. Окно в пол увенчано белоснежным тюлем и фиолетовыми портьерами.

Милана прошлась по комнате и проскользила рукой по ее убранству, подошла к окну и посмотрела в него. Окно выхолило в сад. По дорожке сада прогуливались тётя Глаша и Сашкин отец. Милана ещё утром заметила, как эти двое смотрят друг на друга, с каким-то трепетом во взгляде.

«А почему они до сих пор не вместе? Интересно… Нужно у тёти Глаши спросить, ведь она давно одна живёт», — подумала Милана. И отошла от окна. Ей стало неудобно подсматривать за тётей.

Миланка подошла к кровати, легла и уткнулась носом в подушку. От неё исходил лёгкий Сашкин запах. Миланка закрыла глаза. Немного полежала. Подумала. Почему-то сейчас она не верила Алёнке. Теперь ей не удастся разлучить их с Сашкой.

«Если я не нужна Демону, то пусть он сам мне это скажет», — решила Милана. Решительно встала с кровати, разобрала сумку с вещами, переложив их в шкаф, немного потеснив Сашкины вещи на полке, переоделась и спустилась вниз.

Весь день Милана провела с тётей Глашей и Эрнестом Григорьевичем.

Мужчина попросил ещё раз всё рассказать, попытался понять, что произошло и почему Милана сбежала.

— Милана, я всё понимаю, но почему ты не рядом с Сашкой?

— Меня в реанимацию не пустили, сказали, что посторонним нельзя, — у Миланки дрогнул голос и выкатились одинокие слезинки. — А вечером приехала Алёна, привезла мои вещи из загородного дома Сашки и сказала, что он не хочет меня видеть, я приношу ему несчастье.

Эрнест Григорьевич весело засмеялся:

— И ты в это поверила?

Милана подняла на него глаза и тихо отозвалась:

— Вначале — да, теперь — нет. Я хочу, чтобы мне это Сашка сам сказал. Тогда поверю.

— Молодец! Вот это правильно. Сашку сегодня перевели из реанимации в отделение. Дня три его ещё продержат в больнице. А потом посмотрим.

— Мне бы Мишке позвонить. Он волнуется. А свой телефон я у тёти Глаши оставила, забыла.

Тётя Глаша уже хотела протянуть Миланке свой телефон, но Эрнест Григорьевич её опередил.

— С моего позвони. Глашенька, номер продиктуй.

Тётя Глаша продиктовала номер и мужчина, нажав на вызов, протянул трубку Миланке.

— Привет, братик, — промурлыкала Миланка в ответ на недовольное ворчание Мишки.

— Милана, чтоб тебя волки съели, ты куда запропастилась? Мелкая, тебя не только два жениха ищут, но ещё и куча народу. Ты где?

— Я в безопасности. Как Сашка? Ты его видел?

— Нормально Сашка. Бесится, что ты пропала. Сестру пообещал убить, как только до неё доберётся двумя руками. Лёшка тебе просил передать привет и узнать о самочувствии.

— Передай Алексею, что почти нормально. Только чувство страха, с которым я борюсь самостоятельно, — посмеялась Милана.

Мишка рассказал Милане о событиях в городе после её бегства. О маме, Артёме, Алексее Михайловиче. В конце разговора Милана сказала:

— Мишка, я скучаю. Передай Сашке, что его ждёт отец. Всё, чмоки, братик.

И отсоединилась.

Милана прожила на даче у Эрнеста Григорьевича четыре дня. Вечером приехала после работы тётя Глаша и сказала, что у их подъезда уже сутки стоит внедорожник. Рядом с машиной Миланки ошивается молодой человек. Миланка вся сжалась в комочек.

— Милана, не бойся детка, ты в полной безопасности. Здесь тебя не найдут. Связать воедино Глашу и меня у них ума не хватит.

Миланка тяжело вздохнула.

— Я же не могу вечно у Вас прятаться, — тихо произнесла она.

— Вот Сашка приедет, мы во всём разберёмся и выйдешь из подполья, — твёрдо сказал Эрнест Григорьевич.

Утром Милана проснулась от весёлого смеха тёти Глаши.

— Эрик, ну зачем? — весело смеялась тётя.

Миланка улыбнулась, потянулась, вышла на лестницу и посмотрела вниз. Эрнест Григорьевич стоял перед тётей Глашей, приклонив колено и держа перед ней бархатную коробочку с колечком.

— Глафира, перестань сопротивляться. Если бы ты сердце слушала, у нас бы уже внуки бегали.

— Соглашайся, тётя Глаша, — крикнула Миланка и, быстро сбежав вниз по лестнице, встала рядом с Эрнестом Григорьевичем. — Вы же любите друг друга. Это видно.

— Старая я уже замуж выходить, — улыбнулась тётя Глаша.

Было видно, что она колебалась.

— Ты нисколечко не старая, — ответила Миланка. — Мы из тебя такую невесту сотворим, молодые закачаются.

Тётя Глаша улыбнулась и несмело протянула руку к колечку. Миланка довольно улыбнулась Эрнесту Григорьевичу и пошла на кухню ставить чайник.

После завтрака