Другие города, особенно Сиена, в отличие от Рима, имели больше дурных предчувствий, как бы молодой папа не оказался непригоден к своему тяжкому бремени. Полагали также, что Лев X может проявить слишком много милости к своим родственникам и соотечественникам; подчеркивали его от природы обходительный и слабый характер. Но с другой стороны, доказывали, что человек такой незапятнанной репутации должен оказаться хорошим и миролюбивым папой, понтификат которого будет полезен для Церкви.

Все враги Франции в Риме радовались этому избранию, хотя многие не доверяли твердости Льва X. Но даже во Франции его избрание было принято благосклонно. Людовик XII заметил, что тот, кто возведен в высшее достоинство – хороший человек, от которого поэтому нельзя ожидать ничего, кроме хорошего. Посол императора Максимилиана в Риме, после описания избрания пишет следующее: «Папа, насколько мы пока способны составить мнение, будет действовать скорее как кроткий ягненок, чем как свирепый лев, и будет способствовать скорее миру, чем войне. Он будет добросовестно исполнять свои обязанности. Хотя он не будет другом французов, он не будет и их злейшим врагом, как Юлий II. Проявляя заботу о своей чести и доброй славе, он будет покровительствовать ученым, ораторам, поэтам и музыкантам; он будет возводить здания, и не пренебрежет ни своими религиозными обязанностями, ни своей заботой о Церковных государствах. За исключением войны против неверных, он не будет вовлечен в какую-либо иную, если не будет серьезно спровоцирован, и если, как это бывало, не будет принужден к ней. То, что он начинает, он также и завершит; он будет действовать осмотрительно и снисходительно».

Писатели превозносили в стихах и надписях этого любимца и покорителя судьбы. Гуманисты, которым новый папа был другом и покровителем даже в качестве кардинала, провозглашали на все стороны, что железный век ныне уступает дорогу золотому. Несомненно, Лев намеревался исполнить эти ожидания, и проявить себя самым великодушным из покровителей; но это было не все, ибо в начале своего понтификата он казался страстно желающим оправдать также и в церковной и политической областях хорошее мнение, которое о нем имелось.

Во Флоренции на всех улицах и площадях были воздвигнуты арки из цветов, лент и флагов. Художники – д’Аньоло, Бандинелли, Понтормо – украшали город к его приезду. Якопо Нарди готовил великолепную процессию, которая должна была изображать золотой век искусств. Горожане весело распевали песенку:

Но не было недостатка в тех, кто боялся за свободу родного города, в то время как другие, как истинные купцы, рассчитывали выгоды, которые это событие могло им принести. В этот период Медичи окончательно сблизились с феодальной средой: заключали брачные союзы с членами правящих династий, становились кардиналами, вели княжеский образ жизни.

Свои дни Лев Х стремился превратить в непрерывный праздник. Среди раззолоченных, обитых дорогим шелком покоев, среди драгоценных статуй и причудливых ваз рекою лилось вино, слышались шутки, смех, остроумные стихи. Лев не уставал, несмотря на свое нездоровье, устраивать пышные маскарады, скачки, театральные представления и сам был душой всех интеллектуальных развлечений. Традиционное для Медичи меценатство получило с ним новое развитие. Одаренные люди особо привечались при его просвещенном дворе. Любимцем Льва Х стал не хмурый, неприветливый Микеланджело, а молодой обаятельный Рафаэль. Ближайшее окружение папы составляли Макиавелли и Аретино. Последний вместо античных трагедий продвигал итальянские комедии нравов, в которых действовали авантюристы, аферисты, куртизанки – лица, характерные для эпохи и места. Все пять комедий Аретино, из которых наиболее интересны «Придворная жизнь» и «Лицемер», живо воспроизводили итальянский быт. Центральный образ «Лицемера» вдохновил Мольера на создание его «Тартюфа».

Принято считать, что Лев Х ничем не интересовался, кроме удовлетворения своей жажды наслаждений, охоты на вепрей и оленей, конских ристалищ и ловчих соколов. В доказательство приводили его слова: «Папство дается нам один раз, будем же веселиться и пользоваться им для нашего удовольствия». Неизвестно, действительно ли принадлежали ему эти великолепные в своем цинизме слова или их придумали злопыхатели, но стиль его правления полностью подтверждал дух высказывания. Однако на самом деле папа был миролюбивым и трезвым политиком. «И если он предпринимал военные действия, не столько им владело намерение объединить государства Италии под властью церкви, как он желал доставить родне привилегии и доходы в Романье и других местах поблизости от его престола».

Часто в упрек ему ставилась недостаточная забота о католической религии. В доказательство приводились его слова об «этой прекрасной сказке о Христе». Может быть, поэтому он не особенно встревожился, когда первого ноября 1517 года августинский монах Мартин Лютер прибил к дверям храма в Виттенберге прокламацию с 95-ю тезисами, направленными против продажи индульгенций, которые он полагал вопиющим преступлением против Бога.

Так было положено начало Реформации, хотя никто не предполагал, во что выльется эта демонстрация.

Мартин Лютер, сын бывшего крестьянина, «выбившегося» в рудокопы, получил звание магистра свободных искусств и юридическое образование, затем неожиданно для всех принял монашество в ордене августинцев. Своими способностями, прилежанием и деловой хваткой он сумел завоевать доверие орденской верхушки, и в 1511 году был направлен с дипломатической миссией в Рим. В Вечном городе папы Александра VI молодой монах был потрясен развращенностью и невежеством католического клира. Появилась и окрепла мысль о необходимости искоренения пороков духовенства.

В 1511 году Лютер получил степень доктора богословия, усовершенствовал свою латынь и принялся за перевод Священного Писания на немецкий язык. Однако с открытым требованием обновления церкви он выступил лишь через несколько лет. Его тезисы против индульгенций ознаменовали восстание против старых порядков, хотя он еще не помышлял о расколе.

Многие немецкие князья, недовольные самовластием римской церкви, нашли его предложения нового порядка привлекательными. Кроме того, немецкие правители давно стремились приобрести культурную независимость от латинства. Поэтому когда папа Лев Х приказал главе ордена августинцев держать в повиновении свое братство и наказать дерзкого протестанта, Лютера взял под защиту курфюст Фридрих Саксонский.

Если сопоставить распущенность и падение, характерные для католицизма предреформационного периода со сравнительно благопристойным состоянием Римской церкви в XVI веке и в последующие века, то можно сказать, что Реформация явилась орудием обновления и укрепления церкви.

Учение Лютера использовали для протестных выступлений против пороков, поразивших католическую церковь и другие мыслители, такие как Вальдес, Цвингли, Кальвин.

То разделение Европы, которое началось с «Тезисов» Лютера, привело к страшному кровопролитию и самым безжалостным в истории человечества войнам – религиозным.

Лев Х управлял Флоренцией через других членов своей семьи – своего брата Джулиано Медичи, затем племянника Лоренцо Урбинского, сына Пьеро.