— Ладно, давайте поговорим о новом телескопе, который вы предлагаете. — Чейни постучал по распечатке. — Здесь говорится о тарелке тридцать миль в диаметре, и что сам телескоп вы хотите расположить на темной стороне Луны. Это само по себе означает уйму денег. За каким чертом вам понадобилось вести строительство именно на Луне?

— По причинам, которые начались еще с «Хаббл». От Земли исходит слишком много радиопомех. Дальняя сторона Луны всегда повернута в противоположную от Земли сторону, что дает нам природную зону, свободную от радиосигналов. Идея такова: построить тарелку на дне большого кратера по тому же принципу, по которому создавался телескоп Аресибо, вот только кратер и тарелка будут в тысячу раз больше. Мы уже выбрали место — кратер Саха всего в трех градусах от экватора на темной стороне Луны. Лунный телескоп позволит нам связаться с цивилизацией, которая вышла на контакт с нами.

— И с какой стати нам следует этого хотеть? — Голос Чейни заполнял конференц-зал, утрачивая скрипучие нотки. — Мистер Доддс, этот радиосигнал может стать самым важным открытием в истории человечества, но то, что предлагает НАСА, приведет ко всемирной панике. А что, если американцы ответят «нет»? Что, если они не согласятся потратить несколько миллиардов долларов на контакт с инопланетянами? Это слишком большая финансовая пилюля, и конгресс может отказаться ее глотать.

Брайан Доддс знал Энниса Чейни, знал, что сейчас этот человек проверяет его решимость.

— Сенатор, вы правы. Это открытие испугает многих. Но позвольте сказать, что напутает всех еще больше. Каждый раз, просматривая на мониторах дневные сводки новостей, мы читаем о развертывании ядерного вооружения в Иране, о проблеме голода в России или о том, что в Китае строятся все новые стратегические объекты, а значит, вскоре еще одна страна будет способна уничтожить наш мир. Похоже, сейчас все нации находятся в глубоком политическом и экономическом кризисе, а потому вооружаются до зубов. Сенатор Чейни, вот реальность куда более пугающая, чем радиосигнал, пришедший к нам откуда-то через тысячу восемьсот световых лет.

Доддс поднялся. Два метра роста и внушительные полтора центнера веса делали его больше похожим на борца, чем на ученого.

— Публике нужно понять, что мы имеем дело с цивилизацией, развитие которой намного опережает наше собственное, цивилизацией, которая первой вышла на контакт с нами. Кем бы они ни были, где бы они ни были, но они находятся слишком далеко, чтобы нагрянуть к нам с визитом. Построив радиотелескоп, мы получим возможность общаться с этими существами. Более того, есть вероятность, что мы сможем учиться у них, делиться технологиями, многое узнать о строении нашей Вселенной и даже, возможно, о происхождении нас как вида. Это открытие может объединить все человечество, — проект может стать катализатором, который увлечет человечество на новый виток развития и спасет от ядерного самоуничтожения.

Доддс посмотрел прямо в глаза Чейни.

— Сенатор, инопланетяне с нами поздоровались, и теперь жизненно важно ответить на их приветствие.

26 сентября 2012

Майами, Флорида

В отделении, называвшемся 7-C, собрались пять пациентов. Двое сидели на полу и играли в то, что считали шахматами, один спал на диване. Четвертый стоял у двери, ожидая терапевта, который должен был проводить его на утренние процедуры.

Последний из пациентов в отделении 7-C неподвижно стоял перед телевизором, закрепленным на потолке кронштейном, и слушал, как президент Меллер расхваливает работу сотрудников НАСА и SETI. Слышал, как президент взволнованно говорит о мире и сотрудничестве, об интернациональной космической программе и ее влиянии на будущее человечества. Мы стоим на пороге новой эры, вещал он. Мы теперь не одиноки.

В отличие от миллионов людей, слушавших сейчас обращение президента, Майкл Гэбриэл не испытал удивления, он был расстроен. С начала трансляции он замер перед экраном с немигающим взглядом. Бесстрастное выражение лица не изменилось даже в тот миг, когда слева за спиной президента возник Пьер Борджия. Сложно было понять, дышит ли Мик вообще.

Доминика вошла в комнату, постояла с минуту, наблюдая за своим пациентом, смотревшим специальный выпуск новостей, затем, убедившись, что диктофон под футболкой включен и надежно скрыт белым медицинским халатом, подошла к Мику.

Теперь уже два человека плечом к плечу неподвижно стояли перед телевизором, ее рука в его руке.

Их пальцы переплелись.

— Мик, вы хотите досмотреть выпуск или мы можем поговорить?

— В моей комнате. — И он повел ее по коридору в палату 714.

Вдруг он начал метаться по комнате, как зверь по клетке, пытаясь привести в порядок тысячи мыслей.

Доминика присела на край кровати, наблюдая за ним.

— Вы ведь знали, что это произойдет, не так ли? Откуда? Откуда вы могли знать? Мик…

— Я не знал, что произойдет, я просто знал, что это будет.

— Но вы знали, что случится нечто судьбоносное, связанное с равноденствием. Мик, вы не могли бы остановиться? Мне трудно вести беседу в таких условиях. Идите сюда. Сядьте рядом.

Он замер, затем сел рядом с ней. Доминика видела, как дрожат его руки.

— Поговорите со мной.

— Я могу это чувствовать, Дом.

— Что именно чувствовать?

— Я не знаю… Я не могу этого описать. Что-то давит… чье-то присутствие. Оно все еще далеко, но каким-то образом приближается. Я чувствовал это и раньше, но никогда ощущения не были так сильны, как сейчас.

Она провела рукой по его голове, ощущая кончиками пальцев упругость каштановых кудрей, спадающих на плечи.

— Попытайтесь расслабиться. Давайте поговорим об этом сигнале из глубокого космоса. Я хочу, чтобы вы рассказали мне, как вы предугадали событие, которое изменит судьбу всего человечества.

Он посмотрел на нее исполненным ужаса взглядом.

— Это пустяк. Это только начало последнего акта. Судьбоносное событие произойдет двадцать первого декабря, когда умрут миллиарды людей.

— А откуда вы это знаете? Я знаю, о чем гласит календарь майя, но вы слишком образованный человек, чтобы полагаться на пророчество, которому три тысячи лет, если оно не подтверждено ни одним научным фактом. Расскажите мне об этих фактах, Мик. Без майяского фольклора, только доказательства.

Он покачал головой.

— Именно поэтому я просил вас прочитать дневник моего отца.

— Я начала читать, но было бы лучше, если бы вы сами объяснили мне. Во время нашего последнего разговора вы предупреждали меня, что в день осеннего равноденствия Земля окажется в каком-то редком галактическом положении. Объясните мне это.

Мик закрыл глаза и задышал медленнее, словно пытаясь справиться с приливом адреналина и хоть немного расслабить напряженные мышцы.