Но бодливой корове, как известно, бог рогов не дает, и Алёна злодейку не нашла. Да и не такая дура та лысая, чтобы ждать, когда возмущенная дама с синяком ее разыщет и навтыкает по первое число!

И тут Алёна аж споткнулась. Секундочку! А откуда лысая знала, что у нее пресловутый un bleu? За очками же ничего не видно, сама нарочно проверяла… Возможно, лысая просто догадалась? Или у нее самой разбита физиономия, потому она и носит тоже очки, вот и сообразила? Рыбак рыбака, так сказать…

А может, лысая уже где-то видела Алёну без очков, с синячищем? Но где? Единственное место, где наша героиня сегодня выставляла на всеобщее обозрение свою физиономию, – бассейн. Ну и еще дом Детуров. Но последний вариант отпадает – дома, в Муляне, лысой точно не было. Да вроде и в бассейне тоже… Или Алёна просто не заметила там ее, пакость такую. Жаль, что придется распроститься с мыслью напакостить «черной даме» в ответ – лысая исчезла. Значит, надо заняться поисками горничной из Талле.

Зачем? Почему надо? Да просто потому, что делать больше нечего. До прихода автобуса еще полчаса.

Алёна направилась в сторону Ruelle Carnet. Мадемуазель Моро встретила ее как родную и немедленно кликнула своего шарообразного папашу, который с готовностью снова выкатился из погреба, а вслед за ним, вообразите, вылез – правда, не столь проворно – продавец велосипедов Жак Бланкет. При виде его мадемуазель Моро зарделась: видимо, романтическая догадка писательницы Дмитриевой была не столь далека от истины.

Алёна спросила бутылку белого вина с собой и бокальчик – на месте. Это была четвертая порция за день, многовато для ее отнюдь не луженой глотки и слабого организма, однако нашей героине уже было море по колено.

– Мадам, вы русская? – спросил Жак Бланкет. – Я сразу догадался. Ведь вы исключительно красивы!

Нет, само собой, французы весьма галантны, но чтоб до такой степени… Разглядеть исключительную красоту под черными очками, скрывающими синячище, это ж кем надо быть?!

– Coureur![25]– проворчала мадемуазель Моро, давая ответ на незаданный Алёнин вопрос. И еще довесила от души: – Putassier![26]

– Спасибо, мсье, но… – пробормотала наша героиня, еле удерживаясь от смеха и делая вид, что поперхнулась вином. – Но ведь мои очки…

– Вы хотите сказать, что они скрывают вашу красоту? – прищурился потаскун и бабник. – От Жака Бланкета невозможно скрыть подлинную красавицу, у Жака Бланкета глаз такой – видит женщину насквозь! Тридцать лет назад я сказал Манон Моро, что вижу: больше всего на свете она мечтает выскочить за меня замуж. И Манон так обиделась на правду, что с тех пор отказывала мне шестнадцать раз! А сегодня я видел еще одну красавицу, которая обиделась на меня за то, что я сказал правду.

– Неужели и ей ты сказал, что она мечтает выйти за тебя замуж, старый ты bavard?[27]– ехидно засмеялась мадемуазель Моро.

– Нет, я ей сказал, что она такая красивая, что даже бритая голова ее не портит, но с длинными волосами выглядела бы куда лучше, и ее мужчина немедленно сделал бы ей предложение, – гордо сообщил Жак Бланкет. – Хотя, между нами, мужчина, который бреет подмышки и все руки, не мужчина, а сущий pidermon.

Вот теперь Алёна в самом деле поперхнулась (по-прежнему от смеха), сразу смекнув, о ком речь. О лысой воровке и ее кавалере!

Значит, у бритоголового и веснушчатого мужчины бритые руки и ноги? Вот что показалось ей странным, когда парень чесал ногу, задрав штанину, – нога была безволосая. Однако редкость для мужчины!

Потом он одернул штанину, потому что лысая ему что-то сказала… Что? Это было как-то связано с Алёной?

Вообще ситуация становилась очень интересной… Получается, лысая и правда где-то видела Алёну с синяком? Где именно? Только в бассейне, снова подумала наша героиня…

Собственно, неудивительно, что она ее не заметила, ведь была чуток не в себе из-за всеобщего внимания. Тогда дежурная писины могла лысую запомнить… Выходит, «черная дама» живет где-то в районе Тоннера, не нарочно же девица потащилась в бассейн, чтоб Алёну выслеживать. Зачем ей? Браслетика козырного тогда на писательнице еще не было, так что повода ее преследовать не имелось…

Или все же имелся? Но какой?!

Черрррт, четвертый стакан вина – явно перебор. Мысли путаются, и язык заплетается. А ведь главный вопрос так и не задан!

– Мсьедам[28], – промямлила Алёна, – вы не слышали, какое несчастье случилось на днях в Талле?

Красные лица бургундцев мигом посерьезнели.

– О, конечно, – кивнул папаша Моро. – Всех замучила вопросами полиция. Особенно нас с Манон, потому что именно в нашем доме снимала комнату та девушка, уборщица.

– Такая миленькая особа, – огорченно сказал Жак Бланкет. – У нее очаровательная улыбка! Я не верю, что малышка замешана в какой-то преступной афере.

– А я верю, – с грозным выражением обернулась к нему мадемуазель Манон. – Иначе почему бы она уехала так внезапно? Оставила записку: «Я должна срочно съездить в Париж, у меня неприятности» – и исчезла!

– Ну, насколько мне известно, девушка оставила не только записку, но и деньги в оплату за жилье, – заметил папаша Моро и украдкой подмигнул Бланкету. – Так что была в полном праве уехать куда и когда угодно.

– А кстати, вы не знаете, откуда она? – с самым невинным и безразличным видом спросила Алёна.

– Не знаю, откуда, но знаю, что шлюха, – проворчала Манон.

– Девушка из Парижа, – ответил папаша Моро, ухмыльнувшись словам дочери. – Она рассказывала, что учится в Школе искусств в Лувре, а во время ваканс (надо заметить, что французы никогда не употребляют слово «каникулы», говорят только vacances!) устраивается на работу в разные замки, чтобы, так сказать, приобщаться к красоте.

– Не удивлюсь, если приобщается она именно для того, чтобы уменьшать количество этой красоты. И из каждого замка что-нибудь тащит. У нее внешность типичной авантюристки, – сурово заявила Манон.

Папаша Моро снова подмигнул Бланкету.

– Ну, не знаю, все мечтают о лучшей доле, даже авантюристы, – философски проговорил тот. – Девочка хотела найти работу получше, не уборщицы, но это было невозможно.

Можно себе представить. Французская провинция оскудевает людьми именно потому, что здесь не найти работы, вот все и перебираются в крупные города. Обычное развитие капитализма!

– Вообще-то, странно, – сказала Алёна, – что, работая в Талле, она поселилась в Троншуа. Это ведь не очень близко!

– В Талле не найдешь жилья, – пояснил Жак Бланкет. – Здесь, в округе, масса народу поступает именно так: живут в одном месте, работают в другом. Большинство обслуживающего персонала замка, несколько гидов живут в Тоннере, многие – в Монбаре, ну а у нас жила одна Чжэн.