Очевидно, ненадежный Инд, часто меняющий свое русло, заставил хараппцев создать источники воды в самом городе. Они вырыли более 600 цилиндрических колодцев в Мохенджо-Даро. Эти колодцы, новаторские и по форме, и по конструкции, были спроектированы так, чтобы быть способными выдерживать глубокие горизонтальные напряжения. Мастера также разработали для стенок колодца кирпич особой формы, суживающийся к концу.

Так же тщательно инженеры сооружали кирпичные платформы для купален. Они возводили пол с наклоном для лучшего дренажа, часто шлифовали края кирпичей для их лучшей подгонки друг к другу, а платформы заделывали в углах комнат. Платформы и туалеты устанавливались напротив внешних стен, там, где вода и отбросы могли стекать вниз в спускной желоб, попадая в городскую очистительную систему. Другие желоба служили для сброса домашних отходов в уличные мусорные контейнеры. Несомненно, для поддержания всей этой системы в рабочем состоянии требовались огромные усилия. Так, необходимо было регулярно вычищать помойные ямы, промывать каналы водой, чтобы не дать жителям задохнуться от запахов, распространявшихся от их впечатляющей очистной системы.

Открытая при раскопках в 1925 году Большая купальня является техническим чудом, уникальным для всей индийской культуры. Этот комплекс включает в себя длинные коридоры и множество комнат, а также бассейн длиной 12 метров, шириной 7 метров и глубиной 2,4 метра. Для того чтобы сделать стенки бассейна водонепроницаемыми, древние инженеры построили стену из уложенных с большой точностью кирпичей, миллиметровые промежутки между которыми заполнили слоем битума толщиной в 2,5 сантиметра (возможно, битум импортировался из Белуджистана). Эта стена поддерживалась еще одной.

Большинство ученых считает, что Большая купальня имела большее значение, чем просто общественная баня. Возможно, жители города совершали здесь обряд омовения, до сих пор часто встречающийся в Пакистане и Индии. Пользуясь своими техническими достижениями, хараппцы могли абсолютно не ограничивать себя в воде – в том, что они считали для себя самой главной необходимостью.

После открытия Маршалла ученые поставили себе трудную задачу – определить происхождение древней культуры, а также понять, каково было ее влияние на более поздние культуру и общество Индии. Результаты их исследований заставили перенести начало цивилизации Индии в глубь столетий, в эпоху неолита, VII тысячелетие до н. э.

Одним из археологов, внесших существенный вклад в понимание богатого наследия Хараппской цивилизации, был неугомонный и глубоко преданный науке Мортимер Уилер. В 1944 году по приглашению вице-короля Индии, лорда Уэйвелла, Уилер находился на борту фрегата, медленно следовавшего в составе конвоя в Индию. Его ожидал пост генерального директора Археологической службы, ответственного за проведение археологических раскопок на территории около 24 миллионов квадратных километров. После выхода Маршалла на пенсию Служба постепенно пришла в упадок – в ее отделениях в Симле в подножиях Гималаев в кабинете директора резвились обезьяны, в то время как служащие дремали в своих офисах.

Бригадный генерал и бывший директор Археологического института Лондонского университета Уилер с удовольствием принял брошенный ему вызов. И хотя об истории Индии он знал не так уж и много, он был большим специалистом во всем, что касалось археологических методов и управления человеческими и другими ресурсами. Обладая огромной, просто демонической энергией, Уилер не тратил времени на реорганизацию и смену администрации групп Археологической службы. Позже, вспоминая свой первый приезд в центр Симла, Уилер напишет: «Я исторг из себя звук, подобный реву быка, и это открыло новую беспокойную страницу в жизни Симлы. Покорно склоненные головы и понимающие взгляды показывали, что теперь в центре будут работать так, как уже многие дни здесь никто не работал».

К 1945 году Уилер уже справился с задачей обучения персонала Археологической службы своему методу – методу систематических раскопок, с акцентом на раскопках по естественным слоям, или стратам, и записью слоя, в котором были найдены те или иные объекты. Чтобы ускорить процесс обучения, Уилер проводил раскопки в квадратных участках, разделенных стенами-промежутками шириной, достаточной для того, чтобы выдержать тачку; четыре стены каждого квадрата предоставляли множество прекрасных возможностей для изучения археологических слоев.

Теперь он обратил внимание на то, что впоследствии стало главным предметом его археологических исследований, – на цивилизацию Хараппы. В Хараппе его любимым делом стало изучение массивного укрепления, построенного из глиняных кирпичей на высоком западном холме, которое он назвал цитаделью.

«Стена, – писал Уилер, – с башнями высотой 9 метров имеет толщину 15 метров, ее следы можно обнаружить везде. Все это – чистый феодализм». Однако отсутствие серьезного оружия – было найдено только несколько топоров, кинжалов, булав и наконечников для стрел, – казалось, свидетельствовало против предположения о военном режиме хараппского общества. Тем не менее, Уилер видел доказательство авторитарного правления в существовании 14 похожих на бараки строений около цитадели – каждый был похож на следующий и удивительно напоминал жилища рабов фараона в Древнем Египте. Присутствие множества округлых кирпичных платформ, в одной из которых нашли предмет, принятый Уилером за деревянную ступку, дало возможность предположить, что жители Хараппы умели молоть зерно и получать муку. В 1950 году Уилер сконцентрировал свои усилия на Мохенджо-Даро, где его захватила загадка массивной платформы – фундамента, прилегавшего к строению, известному под названием Большая купальня. Ранее, в 1925 году, Маршалл раскопал часть этой постройки. Основываясь на ее месторасположении, золе и обожженном угле, найденных в кирпичных каналах глубиной 1,2 метра, пересекающих ее пол, он решил, что это здание было баней с подачей горячего воздуха. Уилеру, однако, каналы казались более похожими на вентиляционные пути. По его представлениям, над ними возвышалась огромная деревянная постройка для хранения пшеницы и ячменя. По проходящим под хранилищем протокам циркулировал воздух, предохраняя запасы зерна от гниения. В Хараппе, у реки Рави, было найдено строение, уже определенное как возможное зернохранилище, и казалось разумным предположить, что в Мохенджо-Даро тоже должно быть такое сооружение.

Уилер назвал эту впечатляющую конструкцию Зернохранилищем и предположил, что оно работало как государственный банк – работники получали определенное количество зерна в обмен на свой труд или изготовленные изделия. Но, несмотря на привлекательность идеи, никто ее не поддержал. Некоторые исследователи говорили, что это здание было недостаточно велико для хранения запасов зерна для всего города; другие, отмечая недостаточность доказательств, ставили под вопрос использование данной постройки в качестве зернохранилища, полагая, что с тем же успехом она могла бы быть и дворцом, и храмом, и правительственным зданием.

Меньше возражений вызвало определение Уилером здания в нижней части города, которое, как он предполагал, было храмом. С самого начала необычная планировка здания свидетельствовала о том, что оно не использовалось в качестве жилища. Войти в него можно было через двойные ворота; внутри, в небольшом переднем дворике по кругу диаметром около 1,2 метра были уложены кирпичи. Далее двойная лестница вела вверх на высоту примерно 2,5 метра к террасе и комнатам, выходящим во двор.