Натали Энджир в обзоре работы Лоуренса Райта «Близнецы и то, что они говорят нам о том, кто мы» (1998) для New York Times отмечает:

Антрополог Барбара Дж. Кинг отмечает также, что братьям и сестрам (сиблингам) не следует приписывать одинаковый жизненный опыт только потому, что они растут в одном и том же доме:

Очевидно, что сходства и различия, не относящиеся к возрасту, такие, как влияние конкретных учителей или книг, действуют как на монозиготных близнецов, так и на дизиготных близнецов и сиблингов. В итоге равным образом вносится путаница в генетическое истолкование способности к приобретению духовного опыта.

В интервью сайту Beliefnet Хеймер заявил, что ген Бога «указывает на тот факт, что люди наследуют предрасположенность к духовности – стремлению к высшей сущности и ее поискам»[155]. В принципе с этим утверждением вряд ли кто-либо станет спорить, но в какой степени эта предрасположенность является просто следствием человеческого уровня развития интеллекта – вместо того, чтобы быть связанной с какими-либо конкретными генами? Так или иначе утверждение Хеймера становится жертвой минимальных свидетельств, осложненных тысячами ограничений. Карл Циммер отмечал: «Время для написания научно-популярных книг об открытии «гена Бога» наступает после публикации результатов исследований ученых в отраслевых журналах, после независимого воспроизведения этих результатов и после проверки гипотез об адаптивной ценности конкретного гена (или генов)»[156].

Это время может не наступить никогда. Поиски простой генетической основы для РДМО – ошибка. Наши гены – язык нашей физической жизни, следовательно, они не бесправны. Да, они могут обусловить предрасположенность человека к тому или иному типу личности, и, возможно, в большей мере – к определенному типу духовного опыта. Более ста лет назад Уильям Джеймс, один из первых специалистов в области психологии религии, работы которого мы подробно рассмотрим в главе 7, провел границу между «здравыми» и «болезненными» наклонностями в сфере духовности. Он не имел в виду, что эти различия необходимо интерпретировать как «хорошие» и «плохие», – скорее, это базовые типы личности, способные вызвать влечение не к любой, а к какой-либо довольно широкой форме духовности. Иными словами, гены помогают обрести оснащение для чувства самотрансцендентности и могут повлиять на ее направление, однако эту самотрансцендентность они не создают. Следовательно, с научной точки зрения бессмысленно говорить о «гене Бога». Подобные разговоры означают крайнее проявление редукционистского мышления.

Как мы сможем убедиться в дальнейшем, система мозга и разума чрезвычайно сложна. Следует остерегаться склонности выискивать единственное простое объяснение для любых сложных ментальных явлений, а тем более – для духовности. Как предупреждал К. С. Льюис, «“Видеть насквозь” что-либо – все равно что не видеть»[157].

В сущности, на позициях генетики Хеймер стоит лишь одной ногой. А другая помещается на мягкой почве эволюционной психологии, о которой мы подробно поговорим далее, в главе 7. Нетрудно понять, чем объясняется в данном случае притягательность эволюционной психологии. Если бы Хеймер действительно обнаружил ген, систематически определяющий трансцендентный духовный опыт, ему было бы незачем доказывать, что этот ген приносил пользу нашим предкам, – а именно это и пытался сделать Хеймер. Если бы генетический эффект был убедительно продемонстрирован, его истоки оказались бы в лучшем случае второстепенным вопросом. К примеру, существует простая комбинация генов, которая определяет голубой цвет глаз у некоторых этнических групп. Дают ли голубые глаза преимущества? В некоторых случаях – возможно[158], однако за голубые глаза отвечает строго определенная наследственная структура. Поэтому вопрос о доисторической пользе голубых глаз интересен, однако, по большом счету, избыточен для понимания происхождения этой особенности. Генетическая гипотеза относительно РДМО должна достигнуть того же уровня строгости, чтобы считаться научно обоснованной.

В отсутствие четкой информации из доисторических времен или из сферы генетики эволюционные психологи обращаются к теориям, построенным на основе функциональной нейробиологии. К примеру, возможен ли «элемент Бога» – видимая характеристика или цепочка мозга, порождающая идею Бога? Или, может быть, даже характеристика, которая вызывает конкретную идею божественного потому, что не функционирует как полагается?