Он надел плавки, вышел на пляж, дошел до кромки воды, где песок был влажным и плотным, и побежал.

Когда комиссар вернулся домой, на часах было двенадцать тридцать.

Он бегал два часа без остановки и только теперь почувствовал, как болят мышцы.

Не отказав себе в удовольствии вволю постоять под струями теплого душа, Монтальбано решил, что пора отправляться спать. Он испытывал усталость от пробежки и от внезапно свалившегося на него счастья.

Счастье, когда оно так огромно, способно подкосить тебя так же, как и сильная боль.

Проснулся он оттого, что ему показалось, что в спальне хлопают ставни, которые давно пора починить. Может, поднялся ветер?

Монтальбано открыл глаза, включил свет и увидел, что ставни закрыты. Что же тогда хлопало? Раздался звонок и стук в дверь. Кто-то не просто звонил, но еще и колотил в дверь ногами. Комиссар взглянул на часы – десять минут четвертого.

На пороге стоял Фацио. Это он наделал столько шуму.

– Комиссар, прошу прощения, я звонил, но никто не ответил. Я подумал, что вы отключили телефон.

– Что случилось?

– Шайкри. Его нашли мертвым.

Почему-то он предвидел, что случится беда.

– Погоди, я оденусь.

Через пять минут комиссар уже сидел рядом с Фацио в служебной машине.

– Как это произошло?

– Не знаю, комиссар. Мне позвонил Катарелла, он говорил про какого-то Кракки, я не сразу понял, что это наш тунисец. Позвонил вам, но вы не брали трубку, тогда я решил приехать.

– Куда мы едем?

– В порт. Туда, где стоит «Ванесса».

На набережной у яхты стояли лейтенант Гарруфо, моряк из портового управления и капитан Спарли. Они пожали друг другу руки.

– Что случилось? – спросил Монтальбано у Гарруфо.

– Думаю, вам лучше поговорить с капитаном, – ответил лейтенант.

– Я был в своей каюте, – начал Спарли. – Собирался ложиться спать и вдруг услышал крик.

– Во сколько это было?

– Пятнадцать минут третьего, я машинально посмотрел на часы.

– Где кричали?

– В том-то и дело. Мне показалось, что в кубрике. Видите, вот здесь, ближе к набережной.

– Только крик или какой-то шум?

– Нет. Это был именно крик, внезапный, резко оборвавшийся.

– Что вы сделали?

– Пошел в кубрик. Там были Альварес, Рикка и Диджулио, которые крепко спали. Койка Шайкри была пуста.

– Дальше?

– Тогда я подумал, что, возможно, кричали на набережной. Вышел на палубу с фонарем. Набережная, насколько я мог видеть, была пуста. Я облокотился на поручни, эти самые, у трапа, рука с фонариком опустилась вниз. Вот так, случайно, я его увидел.

– Позвольте мне взглянуть.

– Отсюда тоже видно, нет смысла подниматься на борт.

Он подошел к самому краю набережной и осветил небольшой, в полметра, просвет между стеной причала и бортом яхты. Монтальбано и Фацио посмотрели вниз.

Из воды головой вниз торчало человеческое тело. Вода доходила до бедер, наружу торчали лишь таз и нелепо расставленные ноги.

У Монтальбано невольно вырвался вопрос:

– Капитан, как вы поняли, что это Шайкри?

Спарли не сомневался ни секунды:

– По цвету брюк. Он часто их надевал.

Штаны были желтого цвета, ярко-желтого, даже фосфоресцентного.

– Вы сообщили синьоре Джованнини?

– Н-нет… – Капитан на мгновение поколебался.

– Ее нет на борту?

– Она на борту, но… она спит. Не хотелось ее беспокоить. И потом, какая от нее польза?

– А что вы сказали команде?

– Они еще не пришли в себя после вчерашней пьянки. Будут только мешать.

– Возможно, вы правы. Помощи от них никакой. Как вы думаете, капитан, как это случилось?

– Похоже, бедняга Ахмед спускался по трапу и оступился. Он был в стельку пьян, упал в воду, ударился головой. Захлебнулся и утонул.

Монтальбано помолчал.

– Что будем делать? – спросил лейтенант, обращаясь к комиссару.

– Если все было так, как говорит капитан, это не в моей компетенции, а в вашей, лейтенант. Несчастный случай в порту. Вы согласны?

– Да… – вяло протянул лейтенант.

«Теперь помучайся ты, – злорадно подумал Монтальбано. – А что касается синьоры Джованнини, то в ближайшее время покинуть порт она точно не сможет».

По дороге в Маринеллу Фацио спросил:

– Вы верите, что это был несчастный случай?

Монтальбано ответил вопросом на вопрос:

– Объясни, зачем капитану фонарик, если набережная прекрасно освещена?

– Точно. Зачем?

– Чтобы мы поверили, что тело он обнаружил случайно. Без фонарика никак.

– Почему же тогда вы промолчали? – удивился Фацио.

– Потому что так лучше, поверь. Сделаем вид, что мы заглотили наживку. Так или иначе, труп окажется в руках доктора Паскуано. А завтра утром я к нему заеду.

Около пяти утра Монтальбано вернулся домой и снова лег в постель. Сна не было ни в одном глазу.

Он встал, сварил себе кофе, выпил чашечку и устроился за кухонным столом с листом бумаги и ручкой.

В голове у комиссара крутился вопрос: как убийцы узнали, что тунисец сотрудничал с полицией? Возможно, тот прокололся. Например, подставился под арест два раза подряд.

Пока он так думал, рука автоматически выводила на бумаге линии.

Присмотревшись, он различил в своих каракулях портрет Лауры.

Но, поскольку художник из него никакой, можно было подумать, что портрет рисовал мертвецки пьяный подражатель Пикассо.

В шесть часов, несмотря на выпитый кофе, он стал клевать носом и решил прилечь. Проснулся часа через три от шума на кухне.

– Аделина?

– Встали? Сварю вам кофе.

За очередной чашкой кофе комиссар поинтересовался:

– Как ты себя чувствуешь? Голова прошла?

– Да-да, спасибо, синьор.

Будь благословенна головная боль Аделины! Если бы не она, Аделина не ушла бы, оставив комиссара без ужина, не пошел бы он к Энцо, не гулял бы у пирса и не встретился бы с Лаурой.

В десять Монтальбано был у себя в кабинете. Первым делом он позвонил Паскуано.

– Доктор работает и просил…

– Не могли бы вы ему передать…