изучал вдохновлявший его марксизм-ленинизм. А чтобы овладеть марксизмом-ленинизмом, я изучал буржуазных философов, которых так критически читали основоположники марксизма-ленинизма. Я с удовольствием читал классическую немецкую философию, кульминацией которой были Кант и Гегель, и меня отталкивали многочисленные заблуждения, проповедуемые английскими экономистами и французскими утопическими социалистами.

Я просмотрел все классические книги, написанные в прошлом, и одну за другой нашел их недостатки. Я также тщательно изучил все области идеологической теории. Я ознакомился с научными и техническими достижениями, полученными человечеством из философии, из политической экономии, из истории, из литературы, из военного дела и искусства. Изучая философию, я читал книги с общими принципами, отражающими мысли разных эпох. Это позволило мне правильно понять фундаментальные вопросы каждой философии с древнейших времен и до наших дней. Таким образом, я очень быстро узнал природу и результаты каждой науки на Востоке и на Западе в каждый период времени.

Конечно, мои природные способности и сверхчеловеческие усилия были важными факторами в достижении цели обучения. Но еще важнее было мое сильное чувство миссии. Я хотел дать волю своим выдающимся способностям и внести свой вклад в развитие отечества. Я отчаянно хотел докопаться до истины во всех областях знаний, чтобы в один прекрасный день лучше служить массам.

После всех моих исследований я пришел к выводу, что марксизм-ленинизм, по сути, полностью верен. Он осуждал бесчеловечную природу капитализма и выдвигал рабочий класс на авансцену истории. Это было вдохновение, призыв гнать буржуазных эксплуататоров и грабителей к уничтожению. Да, марксизм-ленинизм был полностью верен - но только в тех исторических условиях, в которых он был основан.

Я отверг догматизм в познании и поддержал творчество и пришел к выводу, что марксизм-ленинизм - это не догма, а творческая теория. Необходимо было творчески применить его принципы, чтобы разработать новую систему, отвечающую новым требованиям новой революции. Именно так и поступил премьер-министр Ким Ир Сен.

Корейская революция началась в условиях колонии, которую отцы-основатели марксизма не решили изучать. Наша революция была совершенно новым типом революции, антиимпериалистической, антифеодальной демократической революцией. Это была непроторенная дорога, которую нужно было пройти под своим руководством и своим путем - дорога, освещенная светом идей чучхе.

Вследствие моей эрудиции чиновники и преподавательский состав при каждом удобном случае старались расспросить меня об их методах. Но в каком-то смысле мне было проще прочитать все важные классические книги, чем убедить преподавателей изменить свое мышление. Книги не спорят. Книги не попадают в ловушку старомодных взглядов. Некоторые преподаватели, казалось, застряли в прошлом на пятьдесят или даже сто лет. Установить истинно творческий подход в академических кругах было нелегко. Я призвал преподавателей переписать учебники с позиций чучхе, чтобы соответствовать требованиям революции. "Догматизм, - объяснял я, - можно преодолеть только тогда, когда учебный материал будет включать в себя идеи чучхе и использовать их для разъяснения каждого соответствующего предмета".

Учебники по искусству были идеальным примером, поскольку на них особенно сильно влияла классика. Если бы студенты-художники рисовали западные лица, то их рисунки корейских лиц были бы похожи на рисунки западных людей. Даже если гипсовый слепок грека был технически пригоден в качестве модели, это все равно был слепок человека, который отличался от корейца по чувствам и отношению к жизни, того, кого корейский художник не мог глубоко понять. Художники могут рисовать только те объекты, которые они хорошо понимают. Учебники по искусству должны были использовать корейские примеры в качестве основы для обучения. Все было так просто, но и так же сложно и тонко. Я не всегда мог быть рядом, чтобы направить преподавателей и студентов в нужное русло. Я хотел убедиться, что все пришли к тем же выводам, что и я, с помощью того же процесса, что и я. И вот однажды, сидя с одним из профессоров, я придумал отличный способ максимально эффективно использовать образовательные методы наших студентов. "Что, если мы запустим движение по поощрению учеников к чтению?" - предложил я. предложил я.

"Я думаю, это прекрасная идея", - сказал профессор.

Что вы думаете о том, чтобы заставлять их читать по десять тысяч страниц в год?

Он посмотрел на меня расширенными глазами. "Десять тысяч страниц! Это слишком смело и дерзко, вам не кажется?"

"Не совсем", - настаивал я. "Подумайте об этом. Год состоит из 365 дней. Давайте примем это за триста дней, чтобы у нас был запас. Если студент будет читать чуть больше тридцати страниц в день, он легко сможет прочесть десять тысяч страниц за год - разумеется, делая основной упор на произведения маршала. К моменту окончания университета он получит глубокое и всестороннее представление о революционной мысли премьер-министра Ким Ир Сена".

"Десять тысяч страниц..." - повторил профессор, восхищенный моим планом.

Оказалось, что мы оба были правы. Мой план был смелым и дерзким, но в то же время осуществимым. Чего я не мог предвидеть, так это того, что мой план станет ужасно популярным. Сначала это была инициатива моего факультета. Вскоре он превратился в общеуниверситетское движение, а затем в общенациональную акцию во всех колледжах и университетах КНДР. Уже через год каждый студент университета ежегодно читал по десять тысяч страниц трудов премьер-министра Ким Ир Сена. Я был очень рад видеть такой энтузиазм в изучении идей маршала в учебных заведениях. К сожалению, в других местах ситуация развивалась в очень опасном направлении.

19 апреля 1960 года в Южной Корее все закипело. После более чем десятилетнего угнетения со стороны империалистов США и марионеточной клики Сингмана Ри студенты и другие люди подняли общенациональное восстание. Поначалу безумцы пытались свалить вину за "революцию 19 апреля" на Трудовую партию Кореи. Но продемократическое движение слишком явно переходило все политические границы.

В итоге Ри был изгнан с поста. Сразу после его отставки самый сильный союзник Ри - избранный вице-президент - покончил жизнь самоубийством вместе со всей своей семьей. В то время как разъяренные демонстранты сходились к Голубому дому (резиденции южнокорейского "президента"), Ри был отправлен в безопасное место на самолете своими хозяевами-янки. Это стало еще одним доказательством того, что фашистские силовики американских ублюдков никогда не пользуются поддержкой своей собственной нации. Хотя падение Ри казалось хорошей новостью, я прекрасно понимал, что американцы никогда не позволят новому парламенту устоять. Скоро, предсказывал я, они просто заменят Ри на другого своего фашистского прихвостня.

Какими бы сомнительными ни были эти южные события, именно то, что происходило в Советском Союзе, по-настоящему разбивало мне сердце. Хрущев восхвалял Сталина как "бессмертного гения" еще при жизни премьера. Он утверждал, что является верным учеником Сталина, и болел за него громче, чем кто-либо другой