Роман Владимира Дмитриевича Дудинцева «Не хлебом единым», опубликованный в середине пятидесятых в журнале «Новый мир», — история изобретателя, вновь и вновь отвергаемого бюрократической системой, стал явлением, взбудоражившим всю советскую интеллигенцию. Дудинцев, фронтовик, командовал на войне пехотной ротой, был четырежды ранен. Это не помешало обвинить его в «антисоветизме». Роман, о котором говорила вся страна, был осужден. Следующий роман Дудинцева «Белые одежды» появился только через тридцать лет, в перестроечные годы.

Шепилов сравнительно либерально относился к людям искусства и разговаривал с ними не командным, а нормальным языком. Он не сомневался в том, что партия имеет право работать с интеллигенцией, но не должна никого давить. В архивах сохранились его выступления перед творческой интеллигенцией. До него произносились разносные речи, он же твердо говорил:

— Имейте в виду — то, что я говорю, — это не директива ЦК.

Товарищи по партийному аппарату не понимали Шепилова.

— Шепилов выступал в ЦК в присутствии двадцати человек, и то начал с того, что заявил: я буду выступать не как секретарь ЦК и не как кандидат в члены президиума, а как рядовой читатель. Спрашивается, как это понимать? — удивлялся на пленуме Шелепин. — Не случайно он всячески пытался оберегать всех тех писателей, которые допускали антисоциалистические выступления, поклеп на нашу действительность…

По мнению первого секретаря ЦК ВЛКСМ, Шепилов проявлял недопустимый либерализм:

— Высокомерный, зазнавшийся человек. Всегда пытался перечеркнуть то, что достигнуто народом под руководством нашей партии. Он чернил наши достижения и всегда говорил об этом со смаком. Вот от подобного рода заявлений и появляются у некоторой части нашей молодежи нигилистические настроения. На последнем секретариате ЦК Шепилов произнес замаскированную, но гнусную речь. Он говорил, что неправильно утверждать, будто сельское хозяйство в СССР высокомеханизированное. Причем об этом он говорил с издевкой.

Или возьмите его выступление на заводе «Серп и молот». Он говорил, что наши военные за границей ведут себя бестактно, недопустимо, что они там рыбу удят в неположенных местах. Разве это характеризует нашу славную армию? Зачем потребовалось Шепилову так выступать перед рабочими? Я считаю, что Шепилов выступает и против линии партии. На совещании в ЦК он заявил, что школа должна готовить учащихся в первую очередь к учебе в вузах. Разве это линия нашей партии? Нет. Школа должна готовить ребят к жизни, к работе на заводе, в колхозе…

Молодой литературный критик Игорь Александрович Дедков, который жил в Костроме, записал в дневнике, который вел всю жизнь:

«Что же, последние события в верхах можно только приветствовать. Но сколько горечи и сомнений поднимается в душе даже сегодня.

Борьба за власть — десятилетия жестокой эгоистической борьбы, тысячи расстрелянных и замученных, тысячи опустошенных и отравленных душ — и все это под прикрытием самых святых, самых человеколюбивых идей.

И это социализм! Без гласности, без доверия к народу. Произвол, держащийся на насилии в разных формах».

После пленума Хрущев поручил Брежневу важнейшие вопросы — военную промышленность, ракетостроение и космонавтику. После полета Юрия Гагарина Брежнев получил Золотую звезду Героя Социалистического Труда «за выдающиеся заслуги в руководстве по созданию и развитию ракетной промышленности, науки и техники и осуществлении первого в мире космического полета советского человека на корабле-спутнике «Восток».

Брежнев оказался сопричастен к событию, которым больше всего гордился Хрущев.

4 октября 1957 года в Советском Союзе был запущен первый искусственный спутник Земли. Это был триумф советской науки. Не только астрономы-любители, но и просто многие люди во всем мире смотрели в небо и искали глазами спутник. Казавшееся фантастическим событие изменило представление мира о нашей стране.

Спутник был выведен в космос межконтинентальной баллистической ракетой Р-7. Разработали ракету конструкторы Сергея Павловича Королева с помощью математиков академика Мстислава Всеволодовича Келдыша. Спутник должен был стать летающей лабораторией, но научное оборудование у Академии наук не получалось. Королев предложил запустить простейший спутник — лишь бы обогнать американцев. Он опасался, что Соединенные Штаты его опередят, звонил в КГБ, спрашивал, нет ли у разведки данных о готовящемся запуске американского спутника.

«Королева просто ужас охватывал, когда он представлял себе, что американцы его обгонят, — вспоминал известный журналист Ярослав Голованов. — Он и думать об этом не хотел!»

Когда руководители страны осознали, какое грандиозное событие произошло и как оно потрясло мир. Никита Сергеевич Хрущев принял Королева и поблагодарил:

— Когда вы нам писали о спутнике, мы вам не верили, думали, фантазирует Королев. Но теперь другое дело…

Когда Сергей Павлович Королев изготовил первую ракету, президиум ЦК приехал на нее взглянуть. Хрущев признавался потом, что руководители страны смотрели на ракету как баран на новые ворота. Невиданное зрелище! Но на оружие не похоже. Не верили, что эта огромная труба способна куда-то полететь и кого-то поразить.

Главный маршал артиллерии Сергей Варенцов пренебрежительно говорил о ракетах:

— Голоса пушек — это симфония, голоса ракет — какофония.

Один из армейских генералов сказал конструкторам:

— Вы заливаете в ракету четыре тонны спирта. Отдайте этот спирт моей дивизии, она любой город возьмет! А ваша ракета в этот город толком попасть не может. Кому это нужно?

Члены президиума ЦК ходили вокруг ракеты, как крестьяне на базаре при покупке ситца: щупали и проверяли на крепость. Королев, понимая, что от этих людей зависит его судьба, терпеливо объяснял, как она летает, на что способна. Работа над ракетами шла очень трудно. Ответственность ее создателей была огромной. Как выразился один из ученых, «все генеральные конструкторы ходят в мокрых штанах».

«Прежде чем подписать бумагу, убедись, что если из-за нее начнут сажать в тюрьму, то ты будешь в конце списка», — повторял маршал артиллерии Николай Дмитриевич Яковлев. Он был председателем государственной комиссии на испытаниях первой советской ракеты. Сам Яковлев отсидел недолго — после смерти Сталина освободили, но напуган был до смерти.

Запуск спутника стал болезненным ударом для Соединенных Штатов, где не ладилась ракетная программа. Эдвард Теллер, отец американской водородной бомбы, заявил по телевидению:

— Америка проиграла битву более важную, чем Пёрл-Харбор.

За первым советским спутником последовал второй — 3 ноября 1957 года — с собакой Лайкой на борту. Так Королев откликнулся на просьбу Хрущева порадовать страну накануне сорокалетия Великой Октябрьской социалистической революции.

7 ноября 1957 года президент Соединенных Штатов Дуайт Эйзенхауэр получил секретный доклад об отставании от СССР. «Америке угрожает оснащенный ракетами Советский Союз, — говорилось в докладе. — Соединенные Штаты превращаются в державу второго сорта». Еще через месяц, в годовщину японского нападения на Пёрл-Харбор, в США попытались запустить свой спутник. Он приподнялся над мысом Канаверал и рухнул. Контраст между космическими успехами Советского Союза и провалом Соединенных Штатов не мог быть очевиднее.