— Все хорошо, детка. Я не сержусь. Иди сюда. — Он тянется ко мне и притягивает в свои объятия. Я морщусь от головной боли.

Грейсон это естественно замечает.

— Давай усадим тебя на кровать, чтобы справиться с твоим похмельем. — Он просит Джордан показать ему, где лежит аспирин. Потом возвращается с лекарством и апельсиновым соком. — Прими это и ложись, а я пока приготовлю завтрак. Джордан сделала омлет с овощами.

Верный своему слову Грейсон возвращается через пару минут с подносом с обжигающе горячим кофе и омлетом. Джордан заходит и идет к моему шкафу. Я смотрю, как она достает мой небольшой чемодан и начинает копаться в моей одежде.

— Что ты делаешь?

— Спроси у своего мужчины, — улыбается она, и продолжает складывать мою одежду. Но зачем?

— Грейсон, что происходит?

— Мы уезжаем на ночь, — подмигивает он. — Помнишь, о чем мы говорили, когда я был здесь в последний раз.

Мы говорили о многом. Грейсону нужно быть поконкретнее, но каким-то образом, я начинаю понимать, о чем он.

— Просвети меня, о коварнейший, — бормочу я.

Он откидывает голову назад и смеется самым сексуальным смехом из всех, что я слышала.

— Твой сарказм просто прелестен, милая. — Грейсон наклоняется и аккуратно целует меня в голову, стараясь не причинить мне больше боли.

— Шив, где твой паспорт? — А вот это уже привлекает мое внимание. Какого черта? — Проехали, нашла, — говорит Джордан, глядя в обувную коробку, лежащую на верхней полке шкафа. Мое любопытство определенно разгорается.

— Грейсон, ты серьезно не скажешь мне, куда мы едем?

Мое внимание полностью на нем после упоминания Джордан моего паспорта. Ненавижу летать. Знаю, на машине разбиться шансы гораздо выше, бла-бла-бла. Но учитывая, что в автомобильной аварии я уже была, мне кажется, мои шансы на аварию в самолете очень возросли. Необоснованный страх, скажете вы. А вот и нет.

После того как кофе и аспирин утихомирили мою головную боль, я встаю и смотрю, что для меня выбрала Джордан. Она говорит, что мы обсудим вчерашние события после моего возвращения. Юху!!!

Пока Грейсон относит мои вещи в машину, я принимаю душ и чищу зубы. У меня нет времени сушить волосы, поэтому просто убираю их в пучок. Натянуть джинсы на влажную кожу получается с трудом, моей заднице пора присвоить собственный почтовый индекс.

— Любимая, тебе помочь? — Я вздрагиваю, увидев Грейсона в дверях. Он вальяжно подходит ко мне, гладит мой зад, а потом шлепает по нему. — Что ты пытаешься со мной сделать?

— Ты сам себя заводишь. Помоги мне джинсы натянуть, извращенец, — шучу я.

Грейсон натягивает джинсы на мою попу одним уверенным движением. От тепла его пальцев у меня внизу начинает покалывать, но я стараюсь, как могу это игнорировать. Если мы начнем что-то сейчас, то не доберемся до пункта назначения. Надеваю красный вязаный свитер и высокие ботинки. Теперь я готова к этому полету черт знает куда.

Мы поднимаемся в частный самолет Грейсона, и меня не удивляет его роскошь. Кожаные кресла с деревянными элементами по обеим сторонам от прохода и мягкое ковровое покрытие. Меня мало интересует окружение, потому что потихоньку начинает потряхивать. Грейсон, будучи очень внимательным, заказывает нам у стюардессы по бокалу вина.

— Мне потребуется что-то покрепче, — говорю я, усаживаясь в кресло.

— У тебя есть я, — подмигивает он.

Как мило. Грейсон не понимает моего страха полетов, но поймет. Он садится рядом со мной и мягко целует меня в висок. Потом пристегивает нас обоих, и я начинаю дуться.

— Хочу, чтобы ты была в ясном уме, а не пьяная, потому что, когда мы достигнем высоты, я помогу тебе вступить в клуб высокой мили, — дразнит он.

Только мой сексуально озабоченный парень может использовать любую возможность для секса. Но кто я такая, чтобы с этим спорить? Пилот по громкой связи сообщает о нашем полете. Он выдает общую информацию о продолжительности, погодных условиях и ожидаемом времени прибытия. Но пункт назначения, можно сказать спасибо Грейсону, не упоминает. Самолет начинает двигаться по взлетной полосе, и я поворачиваюсь и хватаю Грейсона за руку. Блин, а где мое вино?

— Грейсон, стюардесса не принесла мне вино.

— Я знаю, милая. Мы опаздывали, поэтому упустили возможность расслабиться перед взлетом. Сейчас она пристегнулась. Когда можно будет расстегнуть ремни, ты получишь свой напиток.

— Он был нужен мне сейчас, — бормочу я. Когда мы взлетаем, утыкаюсь головой в его грудь.

Грейсон гладит меня по волосам, от чего становится немного легче. Прежде, чем успеваю прийти в себя, пилот объявляет, что уже можно спокойно передвигаться по самолету. Грейсон отстегивает мой ремень и усаживает меня к себе на колени.

— Детка, иди сюда. — Он снимает резинку с моего пучка, и до сих пор влажные пряди падают мне на грудь. — Давно хотел это сделать. Я же говорил, мне нравится, когда они распущены. Твои волосы такие красивые, — улыбается он.

После Грейсон просит стюардессу, чтобы она принесла нам напитки. Я чувствую, как все больше расслабляюсь, когда вино начинает свое дело. Он понимающе выгибает бровь. Потом встает, поднимая меня за собой, и ведет к задней части самолёта. Я понимаю, что пришло время для церемонии вступления.

Мы заходим в личную спальню, и у меня пропадает дар речи. Она великолепна. Кровать на возвышении, определенно, является главным элементом. Изголовье из красного дерева служит перегородкой в комнате. Приглушенное освещение добавляет романтические нотки, как и камин на противоположной стороне. Черт, и это его жизнь. Я вообще не вписываюсь.

— О чем ты думаешь? — спрашивает Грейсон, стоя позади меня.

— Обо всем этом, — говорю я, показывая на окружающую нас роскошь.

— Это просто вещи, любовь моя. Ты — вот, что важно. — Я поворачиваюсь к нему лицом, чтобы саркастично ответить, но голод в его глазах отвлекает меня. — Я хочу, чтоб ты разделась, сейчас же!

Грейсон поднимает меня, я обхватываю его ногами за талию. Одной рукой он снимает мой свитер. Пальцами проводит по ложбинке груди до передней застежки лифчика.

— Самое лучшее изобретение, черт возьми, — говорит он.