Карен капюшоном прикрыла голову от капель дождя.

— Прошло больше года.

— Я знаю, что прошло больше года. Но записи-то остались. Свяжитесь с его бывшей секретаршей или с туристическим агентством, услугами которого он пользовался. Может, они посылали ему какие-то рекламные буклеты или бронировали где-то отель. Тогда это казалось мелочью. Подумайте сами, куда он мог отправиться. Вы прожили с ним восемнадцать лет.

— Вы думаете, я не копалась в памяти? — Дождь усилился. Карен обхватила себя руками, чтобы чуть согреться. — Попробую еще раз.

— Я вам помогу, когда вернусь.

— Когда вернетесь? Откуда?

— Из Пенсаколы.

— Из Пенсаколы? — Карен пристально вгляделась в его лицо. — Вы едете туда для меня?

— Я дам вам знать, — Хоук улыбнулся, — как только пойму сам. А пока хочу, чтобы вы просмотрели все, что возможно. Постарайтесь мысленно вернуться в то время. Наверняка найдется какая-нибудь зацепка. Всегда что-то да остается. Я свяжусь с вами, как только приеду.

— Спасибо вам. — Она коснулась рукой его плаща. Ее глаза вдруг наполнились слезами.

Давно уже она не чувствовала присутствия в жизни близкого ей человека, а сейчас перед ней стоял мужчина, с которым она познакомилась сразу после смерти Чарли и он увидел ее, совершенно беспомощную, напоминающую утлое суденышко, угодившее в сильнейший шторм. А теперь стал тем единственным, на кого она могла опереться, кто удерживал ее на плаву. Странно, но факт.

— Извините, что втянула вас в эту историю, лейтенант. Я уверена, у вас и на работе хватает дел.

— Вы никуда меня не втягивали, — покачал головой Хоук. — И к работе это не имеет никакого отношения.

— Как так?

— Вы же не хотели, чтобы все это выплыло наружу. Не хотели, чтобы я принимай какие-то меры, если что-то выяснится. Я не мог бы так поступить, если бы находился при исполнении.

Она в недоумении смотрела на него.

— Я не понимаю.

— Я взял отпуск на несколько недель. — Он подмигнул Карен. — Не волнуйтесь. Я все равно не знал, чем себя занять. Но это только я. Без звания и должности. Больше никого. — Его синие глаза блеснули в улыбке. — Надеюсь, вы не возражаете?

Не возражает ли она? Карен не знала, чего хотела, когда шла к нему. Может, искала человека, который только выслушает ее. Но теперь ее сердце растаяло. Он действительно собрался ей помочь.

— Почему?..

Он пожал плечами:

— Остальные… они или заняты, или попросили бы денег.

Карен улыбнулась в ответ, чувство благодарности теплой волной поднялось в груди.

— Я хотела спросить, почему вы это делаете, лейтенант?

Хоук переступил с ноги на ногу.

— Честно говоря, не знаю.

— Вы знаете. — Карен пристально посмотрела на него, откинула со лба прядь мокрых волос. — И скажете мне, когда придет время. Но все равно спасибо вам, лейтенант. Какой бы ни была причина.

— Мне казалось, мы это уже проходили. Я — Тай.

— Хорошо, Тай.

Карен протянула руку. Он ее сжал. Так они и стояли, поливаемые дождем.

— Я — Карен. — Их взгляды встретились. — Я так рада, что встретила тебя, Тай.

Григорий Ходошевский нажал на педаль газа, и его трехколесный «ти-рекс»[19]стоимостью в семьдесят тысяч долларов и оснащенный двигателем мощностью в триста лошадиных сил выкатился на гоночный трек, построенный на территории двадцатиакрового поместья в Гринвиче.

За ним на собственном ярко-красном «ти-рексе», стараясь не отставать, последовал его четырнадцатилетний сын Павел.

— Давай, парень! — Ходошевский рассмеялся в микрофон шлема, объезжая стартовую стойку, чтобы встать с другой стороны. — Ты же не позволишь своему старику сделать тебя? — И рванул с места.

Павел слишком резко вошел в поворот, едва не перевернулся, но удержал машину и помчался дальше, наращивая скорость. На холме он чуть не оторвался от земли.

— Я тебя догоняю!

Они промчались по берегу искусственного пруда, мимо вертолетной площадки, оказались на длинной прямой. На холме высился особняк Ходошевского из красного кирпича, площадью в восемнадцать тысяч футов, напоминающий за́мок, с огромным мощеным двором, с фонтанами и гаражом на восемь автомобилей. В этой «конюшне» стояли «ламборджини-мурсилаго», желтый «хаммер», на котором по городу разъезжала его жена, сделанный по индивидуальному заказу «майбах-мерседес» с пуленепробиваемыми стеклами и спутниковой связью, который обошелся ему более чем в полмиллиона долларов.

В свои сорок восемь Черный Медведь, как иногда называли Ходошевского, был одним из самых могущественных людей этого мира. Когда в 1990-х годах в России началась массовая приватизация, он убедил французский инвестиционный банк купить практически развалившийся завод автомобильных узлов и агрегатов в Иркутске, потом на правах совладельца завода получил место в совете директоров «Тазпроста», крупнейшего автостроительного предприятия России. Вскоре два члена совета, наиболее активно противостоящие его напору, погибли при невыясненных обстоятельствах, и тридцатичетырехлетний Ходошевский стал безраздельным хозяином завода. После этого он приобрел эксклюзивное право на торговлю «мерседесами» и «ниссанами» в Эстонии и Латвии, купил сотни автозаправочных станций «Газмост», чтобы заправлять эти и многие другие автомобили.

При Ельцине российскую экономику разрывали на части жадные до денег российские бизнесмены. Большая гребаная кондитерская — так называл свою страну Ходошевский. Он строил и открывал универмаги по образу и подобию «Хэррода», где продавалась продукция самых известных западных фирм. Он приобретал права на торговлю дорогим французским шампанским и винами. Потом пришел черед банков, радиостанций. Наконец у него появилась своя авиационная компания.

Не оставлял Ходошевский без внимания и Запад, и теперь, через холдинговую компанию, ему принадлежала чуть ли не половина Елисейских полей.

Создавая свою империю, Ходошевский далеко не всегда играл по правилам. Министры экономического блока при Путине получали у него вторую зарплату. Многих его конкурентов арестовали и посадили в тюрьму. Кого-то убили, кто-то выпал из окна своего кабинета или погиб в автомобильной аварии по пути домой. В эти дни доход Ходошевского превосходил бюджет некоторых небольших, но достаточно богатых стран. В России он крал то, что не мог купить.

К счастью, совесть не мучила его и не мешала спокойно спать по ночам. Каждый день через своих эмиссаров он поддерживал тесные контакты со многими влиятельными людьми — европейцами, арабами, южноамериканцами, — влияние которых простиралось во все уголки Земли. Их капиталы являли собой некую суперэкономику, благодаря которой росли цены на недвижимость, процветала торговля предметами роскоши, производители яхт трудились не покладая рук, индекс Доу-Джонса рос и рос. Они развивали глобальную экономику точно так же, как Международный валютный фонд способствовал развитию отдельных государств. Покупали угольные шахты в Смоленске, поля сахарного тростника для дальнейшей его переработки в этанол в Коста-Рике, сталелитейные заводы во Вьетнаме. И как бы ни падала монета, они всегда оставались в плюсе. При любом раскладе ходошевские никогда не проигрывали.