— Я уверен, что твои родители гордятся тобой так же сильно, — вступаю на шаткую почву. Если она закроется, я не стану настаивать. Всему свое время. И откровениям по душам тоже.

— Они меня очень любили, — отвернувшись, надтреснутым голосом отвечает Снегурка. — Папа и младшая сестра погибли в аварии двенадцать лет назад. Мама тяжело больна. Она меня не узнает. Совсем не узнает, Максим.

— Прости. Мне жаль, — шагнув вперед, заключаю дрожащую Сашку в объятья и успокаивающе глажу ладонью по спине.

— Тебе не за что извиняться, — уткнувшись мокрым носом в мой пуховик, сипло шепчет она. — Это жизнь. Всякое может случиться. Просто до жути обидно, что случилось именно со мной. С нами. Но я в порядке. Правда.

— Теперь понятно, почему ты выскочила замуж так рано, — говорю вслух то, что первое приходит в голову.

— Неправда, — она порывисто отстранятся, смаргивая заиндевевшие слезы. — Я очень любила Олега.

— Потому что он заменил тебе семью, — прикусываю язык. Надо бы заткнуться и не мучить ее дальше, но картинка, сложившаяся в моей голове, настолько четкая, что промолчать невозможно.

— Давай закроем тему. Хорошо? — несмотря на обволакивающую мягкость тона, в ее голосе чувствуется непреклонное требование.

— Конечно, — соглашаюсь я, кивая на запорошенный белой пылью снегоход. — Поехали?

— Боже, как же холодно. Ты меня в вытрезвитель привез? — потирая озябшие ладони, Саша приглушённо хихикает. Жмется ближе ко мне, потому что в избушке Красильниковых непроглядная тьма и лютый дубак. Я заезжал сюда днем, успел немного прогреть дом, но все тепло успело благополучно выветриться.

— Ага, — достаю из кармана заготовленный фонарик и свечу ей в лицо. Сашка забавно щурится. — Камин разожжём, станет намного теплее.

— А электричество есть? Или свечи, хотя бы…

— Будет тебе и свет, и свечи, и, если хорошо попросишь, бутылка шампанского, — опускаю луч фонарика вниз. — Устроим новогоднюю фотосессию голышом?

— Ты ненормальный, — Снегурка шлепает меня ладошкой по плечу.

— Повторяешься, Саш.

— А если это так и есть?

— Ты у меня спрашиваешь?

— Ты когда-нибудь бываешь серьезным?

— Только в те моменты, когда выбираюсь из песочницы, — ухмыляюсь я.

— Ха, как смешно, — фыркает продрогшая Снегурка.

Подсвечивая себе дорогу, прохожу к камину и, открыв заслонку, забрасываю в очаг несколько поленьев. Угли успели полностью потухнуть. Неудивительно, что в доме такой дубак. Плеснув на дрова немного розжига, чиркаю зажигалкой. Вспыхнувший огонек опаляет лицо жаром. Онемевшие от холода щеки начинает щипать.

— Иди сюда, — махнув Саше рукой, подзываю к себе. — Присядь пока тут, — указываю на медвежью шкуру, разложенную перед камином.

Она послушно опускается рядом и с блаженной улыбкой протягивает руки к огню. Поленья уютно потрескивают, бросая огненные блики на розовые щеки Снегурки. Растает скоро моя ледяная красавица.

— Эй, ты куда? — окликает меня Саша на полпути к входной двери.

— Генератор надо запустить, а он в пристройке, — обернувшись, объясняю я. — Можешь пока осмотреться.

— В темноте?

Возвращаюсь и протягиваю ей свой фонарик.

— А ты? — она растерянно моргает.

— Подсвечу телефоном, — подмигнув, достаю мобильник. — Не бойся, малыш. Я быстро.

На раскочегаривание генератора уходит не больше пятнадцати минут.

Включив автоматы, продрогший до костей буквально заскакиваю в ощутимо потеплевшую комнату. Щелкаю выключателем на стене, и единственную комнату в доме (не считая санузла) заливает тусклым светом. В допотопной люстре в живых осталась только одна лампочка, а о запасных я напрочь забыл.

— Ух ты, — вскочив на ноги, Саша с любопытством оглядывает небольшое пространство. — Вот это да, — добавляет восхищенно. — Я словно к бабушке на дачу приехала.

Не знаю, чем тут восхищаться. Обстановка неказистая. Спартанская. Мебель грубая, деревянная. Старинный кухонный гарнитур, доисторический дребезжащий холодильник, застеленная цветастым покрывалом кровать в углу, сервант с посудой, древний лакированный шкаф, потемневшие от плесени занавески с полосатым узором, советские ковры на стенах и никакого зомбиящика. Со связью тут, кстати, тоже беда. Точнее, ее нет совсем, потому что мы высоко в горах, на закрытой для туризма территории и вне зоны покрытия сети.

Танцующей легкой походкой Саша подходит к дубовому квадратному столу с водруженной в центре живой елкой в пластиковом ведре с песком, замотанным мишурой. Я поставил ее еще днем и наспех украсил. Получилось так себе, но Снегурка в восторге. Улыбается искренне, широко, с трепетом трогая пальчиками мигающие огоньки.

— Как мило. Когда ты все успел? — оборачивается ко мне.

Красивые глаза сияют ярче гирлянд, губы безустанно улыбаются. Я сглатываю, чувствуя непроизвольный тремор в пальцах и болезненное напряжение в паху.

— Секрет, — прочистив горло, нагоняю тумана.

— Ты удивительный, — мягко произносит Саша, стрельнув в меня загадочным взглядом.

Меня ошпаривает как кипятком, по телу расползается жар, хотя комфортной температуру в доме даже с натяжкой назвать нельзя. Это всё она. Обжигает, но в руки не дается. Понятия не имею, как с ней… Другая, не похожа ни на кого, и от этого ломает, крышу сносит, трясет, как обалдевшего от похоти пацана. Смешно… я никогда не боялся отказа, даже мысли такой не возникало, а ее боюсь.

— Обычный, — с трудом справившись с накатившим волнением, непринужденно веду плечом и, приблизившись к столу, зажигаю расставленные свечи. Костяшки пальцев предательски дрожат, выдают с головой. — Прости, но с шампанским накладка вышла, — с виноватой улыбкой поднимаю припрятанную возле елки бутылку с превратившимся в лед содержимым. — Но есть виски. Он вряд ли замерз.

— Все-таки ты добился своего… — внезапно произносит Саша с уморительно серьёзным выражением лица.

— Еще даже не начинал, — нервно смеюсь я. Она смешливо морщит аккуратный носик.

— Что, ты о чем?

— А ты?

— Я имею в виду, что протрезвела, — поясняет Снегурка.

— Это очень хорошо, — с важным видом киваю я. Она озадачено сводит брови, посматривая на меня с недоверчивым любопытством. Ищет подвох и правильно делает.

— Для кого?

— Для обоих, — я делаю шаг вперед. Саша инстинктивно отступает и, сняв с темных волос пушистую белую шапку, бросает в меня.

— Даже не думай, — отрицательно качает головой, но искрящиеся весельем глаза говорят совсем другое.

— Смотрю, ты уже согрелась, — я снова надвигаюсь, она с хохотом убегает.

Какое-то время мы кружим вокруг стола, как парочка идиотов. Вжившись в роль преследователя, перехватываю ее, когда она пытается улизнуть к двери. Крепко сжав хрупкие плечи, прижимаю спиной к задребезжавшему серванту.

— Попалась, Снегурка.

Мы застываем, уставившись друг на друга. Тишина, разбавленная потрескиванием дров в камине и тиканьем старых напольных часов, абсолютно не давит и ощущается естественной и по-своему уютной.

— Максим… — шепчет тихо-тихо.

— Саша? — вопросительно выгибаю бровь.

— Черт с ним с шампанским. Я согласна на виски.

— А я передумал. Хочу, чтобы ты осознавала все, что происходит.

— Ничего не происходит, —