Машка берет из моих рук чашку с кофе и умиротворенно вздыхает.

— И я подумала, если уж его так вставила эта дорога, надо мне туда съездить, все сфотографировать, привезти, показать. Чтобы его проняло и встряхнуло. Чтобы дошло — вся эта красота мира никуда не девалась, она совсем близко, только встань с дивана, протяни руку, купи билет. И поэтому надо не маяться дурью, а выздоравливать — и вперед. Ну вот, на днях я к нему полечу, и поглядим, что будет. Но я почти уверена, что на него подействует.

— Ты молодец, — улыбаюсь. — Когда мне стукнет шестьдесят семь лет, сделай для меня то же самое, пожалуйста.

— Это вряд ли понадобится. Из тебя получится такой боевой дед, что только держись, — серьезно говорит Машка.

Ох. Надеюсь, что так.

— В общем, я собралась и поехала. Прилетела в Мадрид, села в поезд до Альбасете. Такой, знаешь, маленький захолустный городок. Приехала поздно вечером, взяла такси от вокзала до гостиницы — по карте вроде далеко. Ага, далеко! Накатали аж на четыре евро, из них три — за посадку и еще двадцать центов водителю на чай. А пешком там минут десять, как потом оказалось. Гостиница, кстати, клевая. Старая-старая. Гулкие, пустые мраморные коридоры, огромные комнаты, радиоприемники на стенах висят вместо телевизоров, у меня в номере обнаружился прайс с ценами еще в песетах, как будто с тех пор я у них первый постоялец. И портье лет девяносто, не меньше, помнишь, какой дряхлый дед в «Твин Пиксе» приходил к агенту Куперу, когда того в отеле застрелили? Ну вот, примерно такой портье. Зато бар отличный, работает полночи, закуски обалденные, местные сидят, в шахматы играют, флегматичные, неторопливые, вислоусые дедуганы, этакие донкихоты под транквилизаторами, все как один. В общем, мне ужасно понравилось. А на следующий день я пошла на автовокзал, нашла там вменяемую англоязычную тетку в справочной и все разузнала. Тот автобус до Эльчи, который через горы едет, — он один такой. Отходит в четырнадцать сорок пять. Все остальные варианты — с пересадкой в каком-то Хельине, но даже не в этом беда, просто они неинтересно едут, по скоростной трассе, а мне было важно — тем самым маршрутом, которым папка добирался, через горы. Короче, я дождалась правильного автобуса, купила билет, и мы поехали. И теперь я тоже могу надменно говорить: «Эти глаза видели дорогу из Альбасете в Эльче-де-ла-Сьерра, вам не понять!» — вот честное слово, не понять, пока не увидишь, это черт знает что, а не дорога. Ну, то есть сперва какое-то время только терракотовые поля, оливковые рощи и мельницы. Хорошо, но не из ряда вон. Зато после Пеньяс-де-Сан-Педро начинается самое интересное. В смысле горы. На одной горе городок Алкадосо, на другой — Айна. И фишка в том, что автобус должен добраться до вершины и сделать там остановку. Как он туда взбирается и как спускается — в этом вся суть, соль, перец и смысл жизни. По крутейшей спирали серпантина, тормозя и разгоняясь, чтобы обмануть законы физики и удержаться на дороге. При этом за окнами творится такое, что испугаться в голову не приходит. Ты же знаешь, я боюсь высоты, но тут просто не до того, некогда бояться, когда приходится держать глаза и рот открытыми, чтобы ни капли происходящей жизни мимо не пролилось, чтобы все захапать и оставить себе — навсегда.

Машка вздыхает от полноты чувств, кладет локти на стол, подбородок на кулаки, молчит. Вспоминает.

— Все это хорошо, — наконец говорит она. — Ужас в том, что в конце концов автобус все-таки приехал в эту чертову Эльчу. Которая, видите ли, вся из себя великая де-ла-Сьерра. Прибыл согласно расписанию. В половине пятого вечера. В декабре.

— И что?

— В том-то и ужас, что ничего. Ни-че-го! И никого. Мертвый город. Вернее, поселок. Там, по статистике, проживает четыре тысячи человек, я в интернете смотрела. Так вот, из этих четырех тысяч я за два часа встретила троих. Троих! Причем первый был псих. На автобусной остановке. Не смотри так, я не вру, натуральный городской сумасшедший. В полосатой пижаме и черных меховых наушниках, такие школьницы вместо шапки носят. Автобус остановился посреди улицы, возле какого-то сомнительного навеса, водитель сказал мне что-то типа: Эльче-де-ла-Сьерра, автовокзал, приехали, выметайся, — и я, вся такая из себя одухотворенная, в смысле, шарахнутая промеж рогов красотой мира, послушно вышла. Автобус поехал дальше, а я осталась. Вокруг никого, только псих этот в черных наушниках топчется, задрав подбородок в небо, как будто ему глупые великаньи дети голову между лопаток уложить пытались, в конце концов сломали шею, плюнули и выбросили игрушку. А он ничего, живет, вращается вокруг своей оси, бормочет что-то себе под нос, меня не замечает, и это — единственная хорошая новость. Других хороших новостей в Эльче-де-ла-Сьерра для меня не было. Только скверные. В частности, я все-таки нашла расписание автобусов. Оно было приклеено к окну соседней лавки, закрытой на амбарный замок; там, как потом выяснилось, в это время вообще все закрыто, даже аптеки, воды купить негде, про кофе уже не говорю. Так вот, расписание автобусов. Из него я выяснила, что мой автобус был последним на сегодня. Следующий — завтра, в пять утра. И делай что хочешь. А на улице, между прочим, плюс шесть. Не мороз, но хорошего мало. И все закрыто. И псих этот крутится. И больше никого.

Я развернулась и пошла куда глаза глядят, лишь бы подальше от остановки. В смысле, от психа. Он меня, конечно, не замечал, но я-то ничего кроме него вообще не видела. Очень уж он меня нервировал. А как отошла метров на двести, сразу настроение поднялось. И я даже придумала, что делать. Решила, погуляю немножко, посмотрю городок, раз уж сюда попала, а заодно поищу такси. Должно же быть хоть одно такси в этом городишке! Доеду, например, до Хельина, он вроде не очень далеко, тридцать с чем-то километров, моих наличных, по идее, хватит. А из Хельина в Альбасете каждый час автобусы ходят, это я еще утром узнала и запомнила на всякий случай. Вот и пригодилось.

В общем, я приободрилась, даже камеру достала, пощелкала — для папы. Снимки, конечно, фиговые вышли, а те, которые я по дороге из окна автобуса делала, вообще страх господень, но так даже лучше, папка же у меня маньяк, он, когда увидит этот ужас, тут же восстанет с одра, обвешается камерами и полетит в Испанию, чтобы отснять всю красоту собственноручно и показать мне, дуре, как надо. Очень на это рассчитываю. В общем, я сделала полсотни снимков, плохих, но все равно красивых. Очень красивых, потому что городок оказался фотогеничный, хоть и жопа мира. Кривыми руками и плохим светом его не испортишь, лица такие тоже, кстати, бывают, но редко… Заодно я зорко глядела по сторонам, потому что замерзла и очень хотела кофе. Я вообще везучая на кофейни, ты знаешь. Где угодно отыщу, причем кофе там будет хороший. Меня даже на автовокзале в закарпатском Тячеве отличным кофе напоили, хоть и из граненого стакана, а Тячев — та еще жопа мира, поглубже Эльчи будет. Однако тут мне ничего не нарисовалось. Мертвый город, говорю же. Все закрыто, везде жалюзи, ставни и навесные замки.

Жутковато даже как-то. И такси тоже нет. При этом пустых автомобилей — море, в случае чего припарковаться было бы негде, все забито. Кто в них ездит, непонятно. Потому что за все это время я встретила только одного живого человека. Он стоял возле дома и ковырял стену отверткой. Мне показалось, что он тоже псих, вроде того, на автобусной остановке, но, может быть, я перегибаю палку. Может, это я псих, а дядя был совершенно нормальный и делал какую-то свою полезную хозяйственную работу. Не знаю.