болезнь не унималась. Послали за Чжу Тань-каем, но того уже не было в живых. Вскоре Чжан Ин испустил дух. По прошествии дня он ожил и рассказал следующее.

Несколько человек зацепили его железными крючьями, потащили на север и бросили на склоне высокой горы. Под горой Чжан Ин увидел кипящий котел, мечи и орудия пыток. Он уразумел, что перед ним ад, хотел было позвать наставника, но забыл его имя. Все же Чжан Ин крикнул:

— Преподобный отец! Спасите меня!

Взывал он и к Будде. Вскоре с запада пришел человек в чжан или более ростом. В руках у него была булава-ваджра, которой он собирался ударить людей с крючьями.

— Как ты попал сюда, последователь Будды? — спросил он Чжан Ина.

Люди с крючьями в панике разбежались, а большой человек повел за собой Чжан Ина, наставляя его:

— Твоя жизнь подошла к концу. Тебе недолго осталось жить. Ты сможешь лишь на время вернуться в семью, возгласить хвалебные гимны Будде из трех гатх и припомнить имя преподобного. Через три дня твой срок истечет, и ты родишься на небе.

Чжан Ин ожил и был как бы не в себе. Все три дня он соблюдал пост, исполнял гимны. Он послал спросить имя наставника. Ровно в полдень Чжан Ин совершил поклонение Будде и в последний раз пропел гимн. Он попрощался с семьей, совершил омовение и облачился в саван. Скончался Чжан Ин, словно отошел ко сну.

Добродетельный Дун Цзи

Дун Цзи был уроженцем округа Юйцянь. Его род в трех предшествующих поколениях исповедовал Закон: истовым приверженцем Закона стал и Цзи. Он соблюдал обеты и читал наизусть «Шурамгама-сутру»[82]. Когда в деревне кто-нибудь болел, Цзи приглашали читать сутру, и страждущий излечивался.

В том же уезде жил Хэ Хуан — муж, также чтивший Закон. В годы под девизом правления Всеобщий мир (326—334) с ним случилась болезнь — горное отравление. Он испытывал страшные мучения, и перепуганный старший брат помчался просить помощи у Цзи. Дома семей Дун и Хэ разделяли шестьдесят-семьдесят ли да к тому же большой ручей. В пятую луну в тех местах идут сильные дожди. Когда старший брат переправлялся на ту сторону, вода в ручье еще не прибыла. Цзи, как и обещал, отправился в путь после полудня. Тем временем горный ручей разлился так, что перейти его вброд не было никакой возможности. Цзи не умел плавать. Он походил по берегу, поохал, а затем присел у воды, не решаясь что-либо предпринять. Цзи был верен своему слову и намеревался прибыть на место вовремя. Объятый горем, он утвердился в своем намерении и произнес клятвенное заклинание:

— Не жалея сил и не считаясь с собственной жизнью, спасал я страждущих. Уповаю на то, что Так Пришедший (Будда) и Великие мужи[83] засвидетельствуют мою искренность!

Цзи тотчас разоблачился, сутру положил в мешок, а мешок на голову. Ручей только что был глубиной по самую шею, но, когда Цзи его переходил, воды было едва по колено. Выбираясь на берег, Цзи потерял мешок с сутрой и горько о том сожалел. Он пришел в дом к Хэ Хуану и принес троекратное покаяние перед алтарем, лил слезы и корил себя. Когда же он оторвал голову от земли и поднял взор к алтарю, то увидел лежащий на нем мешок с сутрой. Цзи не знал, печалиться ему или радоваться. Он осмотрел мешок снаружи: тот был насквозь мокрый, от него несло сыростью. Он достал из мешка сутру: та была совсем сухая. Отныне все жители деревни стали чтить Закон.

На северо-запад от мест, где жил Цзи, были высокие крутые горы. В тех высоченных горах во множестве обитала нечисть, наводившая порчу на окрестных жителей. С помощью заповедной силы, заключенной в сутре, Цзи намерился подавить и низвергнуть эту нечисть. У горной черты на площадке в четыре-пять му он срубил деревья и соорудил небольшое строение. Внутри он установил алтарь и стал вращать «Шурамгама-сутру». Так прошло более ста дней. Цзи пребывал в одиночестве и не ведал, что людские беды понемногу прекратились. Потом появились несколько человек и затеяли с Цзи разговор. По их говору Цзи понял, что это люди не из Юйцяня: тогда откуда появились они здесь, высоко в горах, вдали от людского жилья? Цзи засомневался, не духи ли говорят с ним?

— А вы, господа, случаем, не духи? — так и спросил их.

— Да, — ответили те. — Мы прослышали, что Ваша добродетель чиста и непорочна, и пришли посмотреть на Вас. К тому же у нас есть к Вам одна просьба. Надеемся, Вы в ней не откажете. Наш род владеет этими горами. Это места нашего обитания. Как только Вы пришли сюда, мы стали думать о том, как от Вас избавиться, да так ничего и не придумали. У нас начались неприятности, и стало беспокойно. Теперь мы намерены отделить наши владения. Разделять нас будут погибшие деревья.

— Ваш слуга искал здесь покоя и уединения. Я только почитываю сутру и не причиняю вам зла. Мы, можно сказать, соседи, и я желаю быть вам полезен, — отвечал Цзи.

— И он еще уверяет, что пришел помочь нам, а не погубить, — сказали напоследок духи и ушли.

Прошла ночь, и все деревья вокруг вырубки засохли, как если бы обгорели в огне.

Цзи скончался восьмидесяти семи лет.

Божественный посланник

Чжоу Дан был уроженцем округа Гуйцзи. Семейство Чжоу почитало Закон. В шестнадцать лет Дан соблюдал запрет на мясную пищу, декламировал и вращал «Сутру, исполненную совершенства»[84]. В первом месяце года Дан созвал монашеское собрание, желая принять на нем восемь обетов. Он ходил в монастырь на рыночной площади и просил его настоятеля Сэн-ми, а также монахов Фа-цзе и Фа-ми в день принятия обетов принести и зачитать сутру «Малое творение». Три монаха явились в назначенный день и час, но забыли принести сутру. Совершив трапезу, они хотели приступить к чтению и только тут вспомнили про нее. Монахи были огорчены до крайности. Деревня Баньи, в которой проживало семейство Даня, находилась в тридцати ли от монастыря. Послать за сутрой было некого: наступило время всеобщего отдыха[85], и уже были воскурены благовония. Вся семья сожалела о том, что чтение сутры не состоится, а Сэн-ми горевал всех более. Вдруг раздался стук в дверь, и чей-то голос известил, что сутра доставлена. Дан несказанно удивился.