– В детстве я ходил посмотреть выступление странствующего цирка Томаса Кука, – сказал наконец Левша. – Потянулся погладить слоненка… а это чудовище откусило мне руку.

Уолкеры не успели понять, шутит Левша Пейн или нет, потому что у входа в тюрьму послышался пронзительный голос.

– Вуe-иии, – кричал шериф Абернети, входя в здание тюрьмы. – У меня для вас хорошие новости!

С ним были его помощники. Они подошли к камере, где сидели Левша и Уолкеры, и стали у железных прутьев. На всех трех лицах была ухмылка от уха до уха, как будто шериф и его помощники купили в складчину лотерейный билет, который выиграл.

– Мы только что получили телеграмму от судьи Бентли, – сказал шериф Абернети. – Он дал разрешение вас повесить!

– Давненько не было у нас хорошей казни через повешение, – сказал помощник Маккой и ухмыльнулся, глядя на заключенных так, как шеф-повар смотрит на куски мяса в местной мясной лавке.

Корделия в душевном смятении поднялась с места.

– Не волнуйся, – сказал ей Левша. – Они собираются повесить меня, а не вас.

– А вот тут ты не прав, Левша, – сказал шериф Абернети с тошнотворной усмешкой. – В соответствии с распоряжением судьи Бентли, ровно в полдень нам предстоит повесить вас четверых!

– Нет, такого не может быть! – сказала Корделия. – Судья ни в коем случае не разрешил бы казнить детей!

– Детей? – сказал помощник Маккой. – А, эти пособники преступника – дети?

– Дайте-ка мне подумать, – сказал шериф Абернети, охватив ладонью подбородок. – Они, конечно, выглядят как дети, но что-то я не припомню, что указал это обстоятельство в нашей телеграмме судье. Ты не упоминал о нем, помощник Стерджис?

Тот вытащил клочок бумаги и сделал вид, будто внимательно его читает.

– Нет, черт возьми, похоже, мы это упустили, – сказал он наконец, делая вид, что удивлен и раздосадован. – В нашей телеграмме просто говорится: «Известный разыскиваемый преступник Левша Пейн и трое сообщников». Может, послать новую телеграмму, чтобы уточнить?

Представители закона ухмылялись, наслаждаясь происходящим. Корделию между тем с каждой секундой тошнило все сильнее.

– Нет, не вижу необходимости без нужды утруждать этим добрых жителей округа Уильямс, – сказал шериф Абернети.

– Левша, выручи, – сказала Корделия, обращаясь к преступнику. – Скажи им, что не знаешь нас, что мы никогда прежде не встречались.

Левша Пейн по-прежнему сидел на скамье. Известие о предстоящей казни не произвело на него никакого впечатления. Казалось, он вот-вот снова задремлет.

– Нет, – сказал Левша. – Пусть у меня на виселице будет компания. Никто не хочет умирать в одиночку.

Шериф и его помощники улыбнулись.

– Послушайте, скажите им правду, – сердито сказал Левше Брендан. – Мы же дети! Не позволите же вы, чтобы нас повесили за ваши преступления.

– Что повесят вас, что не повесят, какая мне разница, – сказал Левша, снова надвигая на глаза шляпу.

Помощник Маккой выудил из кармана часы, взглянул на них, улыбнулся и поднял брови.

– До полудня осталось всего четырнадцать минут, – сказал он. – Начнем приготовления.

Трое представителей закона повернулись к двери, но остановились, увидев девочку в ярко-желтом платье, стоявшую у входа в окружную тюрьму. На вид ей было около двенадцати лет. Темно-рыжие волосы достигали плеч, худое миловидное лицо покрывали веснушки. Увидев шерифа с помощниками, девочка улыбнулась и подняла корзинку для пикника, покрытую матерчатой салфеткой.

– Принесла вам свежеиспеченных бисквитов, – улыбаясь, сказала Эйди.

– Как мило! – сказал шериф Абернети. – Слушайте, ребята, маленькая Эдлейх Стофферк принесла нам бисквитов. Вы знаете, как я люблю бисквиты. Но я пойду поищу веревку, а вы поешьте. Я вернусь и тоже съем бисквит. Извини меня, дорогая.

Он прошел мимо Эйди и вышел из тюрьмы. Помощники шерифа налетели на корзинку, как пчелы на мед. Они запустили свои грязные руки в нее, каждый схватил по два бисквита и запихнул себе в рот.

Это напомнило Брендану о национальном состязании едоков хот-догов, которое передается по каналу И-Эс-Пи-Эн каждое четвертое июля[10]. Смотреть всегда противно, но и оторваться почему-то нельзя. Двое помощников шерифа запихивали бисквиты себе в глотки с такой скоростью, что чемпионы мира по скоростному поеданию хот-догов позавидовали бы.

Уолкеры в ужасе наблюдали, как бесхитростная на вид девочка, накормившая их несколько часов назад, теперь, за считанные минуты перед казнью, угощала будущих палачей. Это зрелище помогло им полностью осознать ужас положения.

Через несколько минут помощники шерифа осели на пол, как будто их огрели по головам монтировкой.

– Что случилось? – спросила Элеонора.

Корделия взяла быка за рога.

– Ты только что отравила помощников шерифа?

– Ну, допустим, не отравила, – безмятежно улыбаясь, сказала Эйди, отстегивая ключи с пояса помощника Маккоя. – У меня папа – доктор в нашем округе. Я просто позаимствовала лекарства, которые помогают пациентам уснуть.

– Почему ты помогаешь нам? – спросил Брендан.

Эйди поспешила к камере со связкой, в которой было лишь четыре ключа.

– Я все видела, – сказала она, пробуя первый ключ. – Как вас арестовали просто не за что. Это неправильно. К тому же я ненавижу шерифа. Он убил моего пса, Даффи, и глазом не моргнул. Однажды я шла по городку вместе с Даффи, а шериф Абернети хотел его погладить. Даффи огрызнулся. Совсем чуть-чуть, не слишком угрожающе. Он всегда отличал злых людей. Вот поэтому, я подозреваю, он и зарычал. Но шериф обиделся… и застрелил бедного Даффи прямо на улице.

Элеонора широко раскрыла глаза.

– Ужаснее истории я не слышала, – сказала она, выбегая из камеры. – Спасибо, что спасла нас.

Элеонора обняла Эйди, хотя почти ее не знала.

– Подозреваю, на моем месте вы поступли бы так же, – сказала Эйди. – Так, надо поторопиться. Шериф скоро вернется. Подождите… а он тоже с вами? – спросила Эйди, указывая на Левшу Пейна.

Тот по-прежнему спокойно сидел на скамье, как будто ничего необычного не случилось. Тут он поднял голову и внимательно посмотрел на детей.

– Да нет, – сказал Брендан, не зная, как правильно ответить на этот вопрос.

Левша вдруг поднялся на ноги, и дети отпрянули от него. Сделав четыре шага, он прошел мимо них и вышел из камеры. Взяв свое оружие и протез руки из ящика, где хранились вещественные доказательства, он направился к выходу из тюрьмы.