«Ну погоди», там волк должен будет ловить яйца, скатывающиеся с четырёх разных лотков, а заяц будет ему мешать…

— А вторая какая?

— У неё условное название «Весёлый повар», — продолжил врать я, — там неунывающий повар ловит сосиски, чтобы они не упали на пол, а ему соответственно мешает кот. Всё это будет сделано на жидкокристаллических экранах на базе отечественных микросхем не позднее, чем через месяц-два.

На этом наше интервью плавно закруглилось, но редактор Циркулев на прощание высказал желание первым приобщиться к таким необычным игрушкам. Я твёрдо ему пообещал один из первых экземпляров.

— Ну вот, — сказал я Васе когда мы вышли на свежий воздух, — а ты боялся.

— Спасибо вам, Антон Палыч, — отозвался он, — наставили вы меня на путь истинный. А игрушку эту нам теперь просто до зарезу надо будет сделать, не позднее нового года…

— Сделаем, куда мы денемся, — ответил я, — сегодня уж не до этого, а завтра я точно иду в Институт по этому поводу. Хочешь, вместе прогуляемся?

— Я не против, — зажглись у Васи глаза, — про этот Институт в народе разные страшные байки ходят, так я бы посмотрел на него вживую.

— Это какие например байки? — поинтересовался я.

— Ну например, что там атомные бомбы в подвале собирают… — начал Вася.

— Бред, — отозвался я, — их собирают в закрытом ящике где-то на Урале… и там колючая проволока по периметру высотой в четыре метра. А ещё что про него говорят?

— А ещё то, что там изобрели какие-то специальные лучи, подавляющие волю человека… ну с помощью этих лучей можно заставить его делать что хочешь, хоть руки на себя наложить.

— А вот это вполне может быть, — задумался я, — здесь колючая проволока без надобности.

И Вася отправился к своему папаше, а я было дёрнулся к себе домой, но вспомнил, что завтра у меня ответственное мероприятие и надо бы провести инструктаж с будущей невестой… кстати — визит в институт по этому поводу наверно отменяется, ну да перенесём, не беда.

Я ни разу ещё не заходил внутрь барака, где проживала Софья, так что всё здесь мне в диковинку было. Деревянные лестницы, узенькие-узенькие лестничные площадки, меньше, чем в хрущобах, хотя казалось бы — куда уж меньше. Таблички на каждой двери, сколько звонков каждому жильцу надо выдать. Против фамилии «Соколова С.П.» значилось «два звонка». Я и нажал два раза.

— Ой, — испугалась она, увидев меня, — а я не одета.

На ней был миленький домашний халатик из фланельки и тапочки с пушистыми помпонами.

— Да ладно, — попытался купировать я ситуацию, — не чужие же мы люди. Да и одета ты вполне себе достойно. Я насчёт завтрашнего…

— Слушай, подожди на улице, а я сейчас переоденусь и выйду.

Я пожал плечами — как скажешь, мол, начальник — и молча спустился во двор. Первый раз за последние годы пожалел, что не курю — сейчас как раз неплохо бы было затянуться сигареткой, так, глядишь, и время быстрее бы прошло. Софья вышла через четверть часа примерно.

— Слушай, — сразу взял я деловой тон, — а я ведь с твоими родителями не знаком ещё — непорядок же, да?

— Не надо тебе с ними знакомиться, — взяла она меня под руку, — да и не получится это, даже если сильно захотеть.

— Это почему же? — уточнил я.

— Мать где-то на Урале потому что, а отец лежит в отключке… пузырь после смены уже засосал.

— Мда… — сокрушённо покачал головой я, — есть у нас ещё кое-где определённые недостатки.

— Ты там, кажется, хотел что-то насчёт завтрашнего сказать? — перевела разговор она, — так говори.

— А пошли в ресторан сходим, — неожиданно для самого себя предложил я, — там и поговорим.

— Пошли, — сразу загорелась она, — только ведь у нас на весь район их две штуки, Волна и Салют, и в обоих никогда свободных мест нет.

— А мы попробуем убедить швейцаров, — не очень уверенно отвечал я, — знаешь, наверно, такую поговорку — добрым словом и червонцем можно сделать вдвое больше, чем одним добрым словом.

— По-моему, там вместо червонца пистолет упоминался в этой поговорке, — поправила она меня.

— Наверно, — ответил я, — но в СССР пистолетов в свободной продаже не бывает, так что червонец надёжнее.

Салют был ближе, мы и отправились к нему неспешной походкой. Перешли Лоскутова и через три квартала вот и он, пристрой к новенькой девятиэтажке. На нём и правда висел грязный листочек с надписью «Мест нет». Постучал в стеклянную дверь, оттуда показалась свирепая физиономия охранника в синей форме — открывать нам он не собирался, а вместо этого широко разевал рот, говоря неслышные слова про то, какие мы болваны, не умеющие читать. Я показал сложенную вдвое оранжевую купюру с портретом Ильича, и взгляд его мгновенно смягчился.

— Столик в углу слева, — сказал он мне, забирая деньги, — но мы ещё подсадим к вам кого-нибудь, стол на четверых рассчитан.

Я кивнул в знак согласия, и мы прошли в зал. Тут было шумно, весело и накурено, а в дальнем углу разыгрывалась молодёжная группа, как уж они в этом времени-то называются… да ВИА же. Официантка почти сразу же принесла меню в толстой кожаной папке, я его перекинул Софье.

— Ничего себе, — вчиталась она в строчки, — меньше двух рублей тут и нет пунктов.

— Не волнуйся, дорогая, — успокоил её я, — деньги у меня пока есть. Так что заказывай, что хочется… но в пределах разумного, конечно.

Она заказала какое-то мясо с картошкой, салатик и красное вино, а я подумал и повторил её заказ за исключением вина, вместо него попросил сто грамм коньяка — всё это вылилось в сумму в районе пятнашки… ладно, переживу.

— Так вот, — вспомнил я, зачем мы, собственно, сюда пришли, — в загсе же дают время на подумать… две недели кажется.

— Четыре, — поправила она меня. — Регистрация через месяц после подачи заявления.

— Надо провентилировать вопрос со свадьбой… — продолжил я.

А тут вино с салатами принесли — мы отвлеклись на некоторое время, а потом она ответила.

— Никогда я не понимала этих свадеб, незнакомые пьяные рожи за столами, дурацкие конкурсы, похищения и выкупы не менее дурацкие. Платье опять же в пол на один раз, больше его никогда не наденешь ведь…

— Ты к чему клонишь? — спросил я, — что не надо свадьбы?

— Ну да, — просто отвечала она, допивая бокал с вином, — обычно девочки же таким образом хотят похвастаться перед подружками — мол вот я какая, раньше вас замуж выскочила. Родители опять же хотят похвалиться перед родственниками, какую партию их дети нашли. А у меня и подруг-то