— Ну, как прошел твой день? — Спросил я, набивая желудок.

— Хорошо. Я тут немного прибралась. — Она указала на палатку, и я кивнул, хотя не мог конкретно понять, что она тут сделала.

— Спасибо, — сказал я немного запоздало, когда понял, что именно этого она и ждала.

Она подвинула ко мне полный бокал эля, и я одарил ее улыбкой, осушив его одним большим глотком. Обычно она не поощряла мое пьянство, но если на этот раз она решила позволить мне его без возражений, то я не собирался жаловаться.

— Ты когда-нибудь думал о том, как бы ты хотел их назвать? — спросила она, снова наполняя мой бокал, при этом наклоняясь вперед и предлагая мне заглянуть в вырез ее платья.

— Кого? — Спросил я, нахмурившись, когда у меня на мгновение закружилась голова.

Я понятия не имел, где она достала этот эль, но он был чертовски крепок. Я опустошил второй бокал, и она рассмеялась, как будто я сказал что-то забавное.

— Наших детей. Как бы ты их назвал? — настаивала она.

— Я еще не думал об этом, — ответил я.

— Представь, если они унаследуют оба наших дара, — тихо сказала она.

На мгновение я почувствовал, как в воздухе нарастает сильное давление, как будто она черпала энергию из атмосферы, а затем снова выпускала ее, и ее глаза вспыхивали в такт ее силе.

Хотя это и было возможно, но маловероятно. Дети почти всегда наследовали способности того из родителей, кто был сильнее. Хотя я не мог быть уверен, кто из нас с Валентиной это будет: наши дары были слишком разными, чтобы легко сравнивать их силу. В любом случае, было всего несколько случаев, когда дети наследовали обе линии дарований.

— С такими родителями, как мы, независимо от того, какой дар они унаследуют, они будут силой, с которой придется считаться, — сказал я, прежде чем задаться вопросом, почему я тешу себя этой фантазией. Обычно я пресекаю любой разговор о нас как о паре, но каким-то образом этот разговор случайно проскользнул мимо меня.

— Так и будет, — согласилась она с теплой улыбкой, снова наполняя мой бокал. — Представь, что они унаследовали силу самого могущественного человека на Земле и смогли обуздать дикость штормов, как это делаю я. Их было бы невозможно остановить. Легендарные, — выдохнула она, и это последнее слово очаровало меня.

Я поймал себя на том, что улыбаюсь этой идее. Валентина посмотрела мне в глаза и окунула палец в мой напиток, прежде чем поднести его ко рту. Я наблюдал, как она облизывает эль с пальца, и мое внимание привлек изгиб ее губ, намерение, стоящее за ее действиями, было очевидным. В ее глазах сверкнула молния, а над головой загрохотал гром. Надвигалась буря, и я подумал, не хотелось бы мне хоть раз обуздать ее.

Я снова осушил свой бокал, и от крепкого напитка у меня закружилась голова. Валентина наклонилась над столом, вырез ее платья стал еще ниже, чем раньше, и она снова продемонстрировала мне свою грудь.

Я растерянно моргнул, заставляя себя отвести взгляд, поскольку нежелательные мысли продолжали проноситься в моей голове.

— Я могла бы родить тебе сыновей и дочерей, о которых сами боги пели бы песни. Ни у кого нет такой чистой крови, как у нас, и таких могущественных дарований, — выдохнула она, и это видение стало немного опьяняющим.

Валентина наполнила мой бокал в четвертый раз, но обхватила его рукой прежде, чем я успел поднести ко рту. Она соскользнула со своего места и подошла ко мне, взгромоздившись на стол, и поднесла бокал к моим губам. Я не сводил с нее глаз, пока пил, и тепло от алкоголя разлилось по моей крови. Я не должен был чувствовать себя таким пьяным, и я начал задаваться вопросом, где, черт возьми, она достала этот эль. Но она отвлекла меня, соскользнув со стола ко мне на колени.

Она прижалась ко мне, и я не мог не почувствовать некоторого возбуждения, когда она посмотрела мне в глаза. Она потянулась, чтобы снова наполнить бокал, но я поймал ее руку в свою и выбил бокал из ее хватки. Она замерла в моих объятиях, наблюдая за мной, а я смотрел на нее так, как никогда раньше не позволял себе. Она была красива и преданна, и картина, которую она рисовала, представляя нашу жизнь, искушала меня так, как никогда раньше.

— Чего ты хочешь, Магнар? — соблазнительно выдохнула она. — Просто скажи мне, и я дам тебе это.

— Любви, — ответил я, слегка нахмурившись, когда задумался, зачем я только что сказал ей это.

— Я люблю тебя, — мгновенно ответила она, и я обнаружил, что мне нравится, как это прозвучало. Она улыбнулась и провела пальцами по моему лицу. — Я люблю тебя и хочу показать тебе, как сильно. Я хочу быть твоей возлюбленной, матерью твоих детей и твоей королевой.

Мое сердце подпрыгнуло, и я обхватил ее за талию, чувствуя тепло ее тела под своими ладонями.

— Я тоже этого хочу, — сказал я, хотя не был уверен, были ли эти слова моими или нет. Но у меня не было времени подумать об этом, прежде чем мое желание к ней взяло верх, и я притянул ее к себе.

Ее губы были полными и требовательными напротив моих. Я поцеловал ее так, как никогда раньше, и мое тело заныло от вожделения, когда я понял, что хочу сделать с ней гораздо больше.

Валентина поерзала у меня на коленях, оседлав меня, ее ногти впились в мои плечи, и она пожирала мои губы.

Она схватила меня за рубашку и сорвала ее с меня, и я застонал, когда ее руки задвигались по моей плоти. Я хотел от нее большего. Всю ее. Я задрал ее платье и улыбнулся, когда понял, что под ним на ней ничего нет.

Она начала тянуть меня за пояс, и я не мог не подумать, почему я не сделал этого раньше. Она была моей. Она всегда была моей. Как только я затащу ее в свою постель, я понял, что пути назад уже не будет. Я женюсь на ней, она родит мне детей и…

Я откинул голову назад и, нахмурившись, посмотрел на нее в замешательстве.

Она неуверенно посмотрела на меня, и я заметил проблеск беспокойства в ее глазах.

— Что случилось? — выдохнула она, просунув руки под мой пояс, но я перехватил ее запястья, останавливая ее, пока пытался понять, что происходит.

Моя голова кружилась от желания обладать ею. Как будто я видел ее