ли не до самого Невского проспекта. Здесь тоже хватало народа, однако почти все спешили в противоположную от нас сторону — на площадь, чтобы успеть хоть одним глазком взглянуть на процессию. Солдаты и полицейские соглядатаи остались позади, однако смутное ощущение тревоги почему-то до сих пор не отпускало.

— А колдун? — Шеф будто прочитал мои невеселые мысли. — Почуял?

— Не знаю, — честно признался я. — Наверное, заметил что-то, но чтобы вот так сразу узнать?.. Это ж какая силища нужна.

Я еще с утра повесил на нас достаточно защитных заклятий и несколько «обманок», способных отвести чужую магию, но уверенности все равно не хватало. Мы все-таки подобрались слишком близко, а колдун вполне мог иметь в арсенале незнакомые даже мне фокусы.

— Силища ему как раз не занимать, — вздохнул шеф. — Ну да ладно, чего уж теперь… Давай рассказывай, чего видел.

— Больного человека… Или не совсем человека, — на всякий случай поправился я. — И очень старого.

— Мы с тобой тоже не очень молодые, Володя. И совсем не здоровые.

— А этот — еще старше. — Я на мгновение задумался, выуживая из памяти образ высохшей мумии под капюшоном из темной ткани. — И победил меня не без труда. Что-то в нем все-таки треснуло. Личина уже разваливается.

— Да он уже весь, собака, гниет. — Шеф сплюнул на тротуар. — Наверное, поэтому сам за мной в Прорыв и не пошел. Там зараза крепкая, даже нас с тобой чуть не сгрызла, а его бы за три дня в труху сожгла.

Я молча кивнул. Мне уже случалось наблюдать что-то похожее в родном мире, да и шеф наверняка не раз встречался с колдунами, шагнувшими на кривую дорожку. Хаос многократно усиливает магические способности, но с телом обходится без всякой пощады. Человеческий организм в принципе не способен удерживать больше определенного количества энергии, а если перебрать ее в десятки раз, не выдержат даже самые выдающиеся возможности в самолечении. Тело начнет гореть — можно сказать, почти в прямом смысле, и клеточная регенерация рано или поздно уступит разложению. Органы начнут отказывать один за другим, понемногу превращая своего обладателя в ходячий полутруп с весьма и весьма ограниченным сроком годности.

— А ведь ты прав, Игорь, — усмехнулся я. — Он уже умирает.

— Может, тогда и господь с ним? — без особой уверенности отозвался шеф. — Не будем лезть, подождем пока. А там он, глядишь, и сам… того. Раз уж все равно недолго осталось.

— Мысль, конечно, хорошая. Но есть нюанс. — Я покачал головой. — Недолго — это в его и нашем с тобой понимании. Может быть, год. А может быть, десять или даже сто лет гнить будет. И ждать никак нельзя — времени уже и месяца не осталось.

— До чего?

— Чтобы я сам знал, — вздохнул я. — Но наш дорогой друг задумал какую-то огромную гадость. И провернет ее не позднее, чем ночью с тридцать первого октября на первое ноября.

— Велесова ночь. — Шеф негромко выругался и даже чуть втянул голову в плечи. — Ох ты ж… И что делать будем?

— Пока не знаю. — Я замедлил шаг и выудил из кармана письмо таинственного господина. — Для начала попробуем воспользоваться подсказкой.

Послание явно писали наспех. Не пером и чернилами, а угольным карандашом. Смазанные крупные буквы стояли друг за другом криво, а строчки плавали так, будто их выводили на ходу. Возможно, прямо там, на площади, среди толпы. Господин в спешке допустил несколько ошибок, кое-где бумага уже протерлась чуть ли не насквозь, часть слов пришлось и вовсе угадывать из контекста, и все же общий смысл оказался понятнее некуда.

Дорогой дядя!

Всех нас очень беспокоит ваше здоровье. Его величество даже изволил справляться лично. Сентябрь в этом году холодный, да и зима обещает быть ранней, и я, как врач, рекомендую вам немедленно отправиться на отдых в Баден-Баден или в горную Швейцарию — она чудо как хороша зимой.

Ваш Л.

Шифр, конечно же — причем подозрительно похожий на тот, что я использовал для звонка Горчакову в тот день, когда получил две пули в голову. Таинственный господин, вручивший мне бумажку, перестраховался еще раз — на тот случай, если его посыльный попадется сыскарям. Не называл имен, да и в целом изобразил что-то совершенно обыденное.

Да и никакого дяди у него, вероятно, и вовсе не было.

— Что там такое? — поинтересовался шеф, заглядывая через плечо.

— Нечто весьма занимательное. — Я убрал письмо обратно в карман. — Полагаю, сегодня вечером нас ждет небольшая прогулка на Крестовский остров. Нанесем визит его светлости.

Глава 18

— Мы на месте… Как будто. — Я огляделся по сторонам. — Только какой из этих домов?..

— А ну-ка дай посмотреть! — Шеф выхватил у меня затертую уже чуть ли не до дыр записку и принялся всматриваться так, будто где-то в ней могла таиться подсказка. — Темнота-то какая — не разобрать…

— Не спеши. Да и вообще — можешь оставить себе, — усмехнулся я. — Подозреваю, до письма у нас разговор так и не дойдет.

— Это почему? — Шеф убрал бумажку куда-то за пазуху. — Ты что, уже знаешь, что это за светлость нас ждет?

— Нет. Однако догадки имеются. — Я развернулся и неторопливо зашагал дальше вдоль берега. — Только для начала нужно отыскать дачу с красным фонарем.

Задачка, которую ненароком подкинул на площади таинственный господин с рыжими бакенбардами, на деле оказалась куда заковыристее, чем я думал. Мы уже давно миновали мост и забрались в дальнюю часть Крестовского острова, однако ясности если и прибавилось, то совсем немного.

Когда я в последний раз был здесь — в том мире, да еще и через сто с лишним лет — все выглядело иначе. От густых зарослей осталась лишь причесанная и окультуренная парковая зона, а над кронами деревьев возвышалась сияющая огнями громадина стадиона, за которым виднелся пешеходный мост. Парковки, дорогущие отели, рестораны, выстроившиеся вдоль асфальтированных дорог и чуть дальше — дома, о квартирах в которых простые смертные могли только мечтать.

Впрочем, обителью толстосумов Крестовский стал куда раньше, чем ушлые дельцы отгрохали всю эту красоту. Остров с самого начала прошлого столетия принадлежал династии князей Белосельских-Белозерских, и стройка началась еще тогда. Правда, по большей