мусорный бачок пустой. Потом выяснилось: они поднялись — темнотища, никто ничего не соображает, спросонья разогрели мусорный бачок, навернули его, аж ложками по дну скребли…

— Антуан, пляши! — крикнул Мафия издали.

— Что такое? — лениво приоткрыл глаза Антон.

— Перевод тебе! — Мафия широкими шагами пересекал летное поле, размахивая сероватым бланком.

— Да ну, не смеши! — Антон снова закрыл глаза. — Какой перевод? Откуда?

— Какой, какой — денежный! Из дома, от жены!

Осознав, наконец, случившееся, Антон рывком сел на матрасе.

— Ну-ка, дай сюда, — он выхватил бланк и долго его изучал.

— Сколько?.. Сколько там?! — приподнялись со своих мест остальные.

— Пятьдесят, — пожав плечами, констатировал Антон.

— Ну, старина, мы всегда верили в тебя! — окружающие блаженно расслабились.

— Но как Светка узнала, что мы тут торчим вторую неделю? — недоумевал Антон.

— Антон, женщины — они, если любят, чувствуют беду на расстоянии! — заверили его.

— Старик, я тебе всегда говорил: «Светка — золото!» Я бы сам на ней женился, если бы не ты… — сказал Мафия.

— Молодожен хренов! Жена там стонет на белых простынях, а он тут непонятно чем занимается! Медовый месяц… — добавил обмороженный.

— Какой там медовый! — повернулся к нему Антон. — Если хочешь знать, то всю свою первую брачную ночь мы чинили кран на квартире у Фомина.

— Какой такой кран? — не понял обмороженный.

— Водопроводный!

— Водопроводный кран? — засмеялись вокруг. — О, это очень эротично!

— А почему именно у Фомина? — заинтересовался обмороженный. — У меня тоже все время протекает.

— Не у нас же в квартире проводить первую брачную ночь. Там и так-то ступить негде, а тут еще гостей понаехало… Ты сам, между прочим, валялся к вечеру без чувств на моей кровати.

— Да? — немного смутился обмороженный, — Я, честно говоря, кроме регистрации не помню ничего. Так что вполне может быть… Хотя, думается, я бы тебе не помешал. А Фомин-то тут при чем?

— Они с Людкой остались у нас, а свою хату предоставили в наше распоряжение. Ну, и когда Светка зашла в ванную, то там вдруг оторвало кран и стало заливать горячей водой новую Фоминскую квартиру. В итоге первые полночи мы затыкали трубу, а вторые полночи вычерпывали воду. В общем, кошмар.

— В следующий раз подумаешь, прежде чем жениться, — заметил кто-то.

— Это все Фомин, подлец, подстроил! — сказал обмороженный.

— Ну, ладно, не будем о грустном! — Антона напутственно хлопнули по спине. — Давай, вперед, к победе коммунизма! А то еще, не дай Бог, почта закроется. Это же Азия, это тебе не главпочтамт!

— А сколько сейчас? У меня часов нет, — сказал Антон.

— Возьми мои, — Мафия снял висевший на шее электронный будильник.

— Да, есть еще женщины в русских селениях! — восхищенно сказал обмороженный, когда Антон скрылся из виду.

— Кстати о женщинах, — поднял указательный палец бородач в выцветших коричневых шортах, — после первой экспедиции на Победу, перед тем как разъехаться, все ее участники договорились между собой, что как только каждый из них сможет переспать с женой, то пошлет остальным телеграмму с определенным текстом. Так вот — первая телеграмма пришла через полгода…

С двумя сумками абрикосов и пакетом вишен три молодых человека шли по кривому узкому переулку.

— Интересно, чей это сад? — вслух размышлял первый.

— Наверное, ничей, — предположил второй, — ограды- то нет!

— Все-таки меня не оставляет ощущение, что я занимаюсь чем-то нехорошим… — не мог успокоиться первый.

— Да брось ты! — махнул рукой второй, — не помирать же с голоду.

— Этот сад выращен специально для того, чтобы усталые путники, вроде нас, не лазали по частным огородам, — высказал предположение третий.

В этот момент в длинном каменном заборе открылась дверь, и на улицу вышел здоровенный таджик лет сорока, совершенно рыжий, с изрытым оспой лицом. Перегородив дорогу, он жестом пригласил их зайти.

— Недолго музыка играла… — еле слышно проговорил первый.

Переглянувшись между собой и машинально пряча за спину мешки с фруктами, они нерешительно топтались на месте.

— Заходы! — прохрипел таджик.

— Ну что, пойдем? — глянул на товарищей второй.

— Пошли. Чего терять-то? — сказал третий…

Во дворе было прохладно. Бетонная дорожка вела к увитой виноградом беседке, в тени которой стоял дастархан. В зарослях гранатовых деревьев дымила крошечная пекарня. Таджик подвел их к беседке и жестом пригласил садиться. Озираясь по сторонам, они сняли обувь и залезли на ковер. Хозяин тоже присел рядом и гортанно крикнул что-то в глубину двора. На пороге дома тут же возникли две женщины в паранджах. Одна молча принесла три пиалы. Другая зашла в пекарню, раскатала несколько лепешек и прилепила к стенке печки. На крыше сарая появился черноволосый мальчик лет десяти с кастрюлей в руках. Поставив ее у ног, он стал собирать упавшие на крышу абрикосы.

Снова появились женщины. Одна поставила перед каждым глубокую косу с айраном, другая опустила на середину ковра поднос с конфетами.

— Ешь, кушай! — таджик, улыбаясь, показал гостям на еду.

— Рахмат… — они начинали сдержанно отхлебывать айран. — Спасибо…

Сидевший ближе всех молодой человек поднял с подноса карамель, рассмотрел фантик.

— Первомайская кондитерская фабрика, город Харьков, — прочитал он.

Подошел мальчик с кастрюлей абрикосов. Поставил ее рядом с подносом, взял несколько штук, подсел к отцу и начал есть, во все глаза разглядывая гостей.

Опять пришли женщины. Одна принесла керамический чайник, другая сняла с печки зарумянившиеся лепешки и положила на стол.

Таджик наполнил пиалы зеленым чаем. Затем разломал одну из лепешек:

— Ешь, кушай!

Гости взяли по куску.

— Куда едешь? — спросил таджик.

— Домой едем.

— Домой, да… — задумался таджик. — Чего не едешь?

— Нет самолетов. Погода испортилась. Не летают.

— Не летают, да… — таджик снова наполнил пиалы чаем. — Где был?

— В Сары-Таше были. На пике Ленина.

— Я Сары-Таш был, — обрадовался таджик, — урюк продавал… Ленин, да… Мир. Земля…

На взлетной полосе показался Антон.

— Тихо! Идет… — по деланно серьезным физиономиям было ясно, что все уже в курсе и кровожадно ожидают развязки.

— Что-то тащит, — пригляделся обмороженный.

Подошел Антон с полными сумками в руках. Кинул в центр лепешки, присел рядом, аккуратно выложил на землю бумажные пакеты.

— Ну, как там? — осторожно спросил обмороженный.

— Нормально, — равнодушно пожав плечами, Антон вынул из кармана несколько десяток, железный рубль, какую-то мелочь, под пристальным вниманием окружающих пересчитал деньги, аккуратно сложил и спрятал обратно. — А что, собственно?

— Да нет, ничего, — все украдкой посмотрели на Мафию, но тот и сам был поражен происходящим.

Антон развернул пакеты. В них оказалось еще дымящееся тушеное мясо, помидоры, лук, какая-то зелень, папиросы…

— Вбрасывание! — объявил он.

Никто не двинулся с места.

— Так что, — неуверенно произнес обмороженный, — значит все-таки блюдечко? С голубой каемочкой?

— Нет, — ответил Антон.

— А это? — Мафия указал на еду.

— А это твои