запылившимися легкими, путаюсь в сумбуре эмоций и мыслей и больше не помню, кто я, откуда и зачем…

* * *

Филиал гуманитарного вуза с недавних пор расквартирован в безобразном двухэтажном новоделе прямо за ДК с желтыми обшарпанными колоннами и бронзовыми фигурами рабочих и крестьянок.

Толпа растерянных нарядных подростков и их родителей заполонила подступы, ступени и холл, но приветливые парни и девушки чуть постарше проворно лавируют между потоками, разбивают соискателей на группы и уводят в неизвестность.

— Лер, — кто-то осторожно трогает меня за плечо, обернувшись, я опять натыкаюсь на Ингу и раздраженно закатываю глаза, но она не отстает: — Я хотела сказать, что… искренне желаю тебе набрать сто баллов из ста. Но мне тоже очень важно поступить на эти курсы, и я обещала Ване, что по полной использую шанс. Только не обижайся, ладно? Лера, пожалуйста, пойми меня правильно — я не соревнуюсь и не подсиживаю тебя…

Ее ресницы дрожат, над бровями появляются еле заметные, по-детски трогательные ямочки, она едва держится, чтобы не расплакаться, но первой задохнуться от слез и рыданий рискую именно я.

Втягиваю воздух сквозь сведенные челюсти, склоняюсь к ней и рычу:

— Бобкова, ты реально достала. Хватит передо мной отчитываться. Мне пофиг, кому и что ты там пообещала, мне пофиг на Волкова и на твои соображения и планы! — Я специально по-хамски задеваю ее за живое и пытаюсь разозлить. — Мы приехали сюда не извиняться и не в поддавки играть. Я тебе не нянька, исчезни вообще, поняла?

Надменно вздернув подбородок, я обхожу ее, увязываюсь за очередной группой испуганных сельских ботаников и пораженно застываю в дверях огромной аудитории. Такие — многоуровневые, оснащенные по последнему слову техники помещения доселе мне доводилось видеть только в кино.

Было бы круто проучиться здесь целый год, поступить на юрфак в областном центре, делать сэлфи на фоне сводчатых окон и гипсовых бюстов античных мыслителей, строить глазки парням со старших курсов, приезжать к крыльцу на папиной тачке… Это и есть моя мечта?

Нам опять раздают бланки анкет, снабжают чистыми листочками с печатями вуза, распределяют по местам и долго и обстоятельно объясняют порядок заполнения документов.

Грызу пластмассовый колпачок ручки и пялюсь на светло-русый затылок Инги.

В первом классе мы были не разлей вода — несмотря на запреты взрослых, часто бегали к водохранилищу, сочиняли страшные сказки про ведьму, рисовали комиксы на берегу. С ней было весело и прикольно, но, когда папа при помощи солдатского ремня доходчиво объяснил, почему с ней не стоит дружить, недостатки, которых я раньше не замечала, с невиданной быстротой затмили в ней все хорошее. Нищета в доме, плохая одежда, мать-техничка, талоны на школьные обеды… Чем изощреннее я третировала Ингу, чем упорнее она терпела и выискивала во мне меня прежнюю, тем сильнее, до дрожи, мне хотелось ее загасить.

Но она не сдалась — с честью выдержала все нападки, разобралась в себе, заручилась поддержкой супермена Волкова и теперь, в неполных восемнадцать, точно знает, чего хочет от будущего.

А я… А что я?

Угождаю отцу, боюсь его и ненавижу, постоянно оглядываюсь на него и внушаю себе, что когда-нибудь он признает меня равной и введет в свой гребаный бизнес. Эти перспективы не реальнее воздушных замков — ушлая Кристинка скоро родит папе нового ребенка, и он больше не вспомнит про меня.

Все, чего я желаю от жизни сейчас — чтобы меня тоже понимали и любили. И чтобы было, за что.

Одутловатый мужик в сером костюме и галстуке с пафосом вскрывает конверт, передает его молодому бородачу, сидящему за компьютером, и варианты тестов транслируются на развернутый над доской экран.

На миг задержав дыхание, опираюсь на локти и внимательно читаю вопросы.

Номер один: «Человек и общество». Номер два: «Строение общества». Номер три: «Развитие общества».

Я учила эти темы едва ли не наизусть и даже во сне смогу рассказать без запинки. Разминаю затекшие пальцы, смело берусь за ручку и… наобум проставляю галочки в пустых клетках, намеренно обходя верные ответы.

Я разделываюсь с тестом самой первой, сдаю листок и с потрясающей, невыносимой, фатальной легкостью на сердце выпархиваю из душной аудитории.

Полный разгром. Поражение. Капитуляция.

Или… освобождение.

…Задонск утопает в цветении и весне, голубые небеса с шапками белой ваты проплывают прямо над крышами многоэтажек, по шоссе несутся дорогие блестящие авто, по тротуарам шагают красивые и целеустремленные люди…

Я добираюсь до ближайшей лавочки в сквере, опускаюсь на нее и накрываю лицо холодными дрожащими ладонями.

По инерции я все еще летаю над пропастью — в потоках эйфории от первого самостоятельно принятого решения и гордости за себя, но здравый смысл побеждает и постепенно тянет ко дну.

Лере-занозе, Лере-наваждению, Лере-сельской королеве пришел бесславный конец. Кем же ты станешь, новая Лера?

* * *

Глава 22

Я сижу на высоком барном стуле в центральной кафешке Задонска, наблюдаю за городским пейзажем за пыльным окном и, под аккомпанемент легкой ненавязчивой музыки, приканчиваю третью порцию миндального мороженого. Стучу по стойке донышком креманки, заказываю еще и молочный коктейль, улыбаюсь парнишке у кассы и присасываюсь к пластмассовой полосатой соломинке. От сладости сводит скулы, от страха неизвестности сбивается дыхание, но я, потратив последние карманные деньги, праздную собственный День независимости.

Райцентр, ранний вечер, любимое с детства кафе и никаких обязательств…

Ровно в десять проснулся предатель Илюха и с тех пор методично заваливает чат тупыми сообщениями на тему: какая я крутая и как он мною гордится, но я не отвечаю ни на одно. Как Ваня и говорил, накануне Рюмин до скотского состояния напился и даже не извинился за то, что не пришел меня провожать.

Спустя полчаса к моим поискам подключилась мама — беспрестанно звонила и присылала голосовые, и я, облизав ложечку, с чувством глубокого умиротворения отключила телефон.

Мне нечего сказать в свое оправдание, но я уверена в правильности принятого решения.

Да, я уступила Инге шанс на поступление, но скольких шансов я ее лишила за долгие годы унижений?..

Инга пойдет дальше — выучится на курсах, уедет, поступит в универ и будет помогать людям.

Я всегда знала, что она умнее, добрее, интереснее и намного красивей меня, но не могла допустить, чтобы это обнаружили и другие ребята. Иначе — не сносить мне короны и, как следствие, головы. И я прикрывалась кулаками Илюхи, самоутверждалась за счет других, умело пускала пыль в глаза, не гнушалась любых средств ради