«Мы — дети Корабля?»

Серьезный вопрос.

Она медленно перевела взгляд на потрясенных свидетелей.

— Помните мой приказ!

Они закивали, но всего через несколько часов весь Вашон так и бурлил: Корабль вернулся, Ваата пробуждается, Корабль повелел им всем уйти под воду.

К ночи шестнадцать других островов обменивались радиопосланиями, иногда зашифрованными. Моряне, подслушав часть из них, подвергли допросу своих наблюдателей в покоях Вааты и послали КП резкий запрос.

— Верно ли, что Корабль опустился на Пандору возле Вашона? Что это за болтовня насчет Корабля, повелевшего островитянам мигрировать под воду?

Для морян это было большим, нежели простой запрос — но КП Роксэк, понимая, что секретность вокруг Вааты нарушена, облеклась самым официальным достоинством и ответила столь же резко.

— Все откровения, касающиеся Вааты, требуют наиболее тщательного изучения и усердных молитв капеллана-психиатра. Когда возникнет необходимость известить вас, вас известят.

То был самый краткий из всех ее ответов морянам, но слова Дьюка ее расстроили, а тон морянского послания был если и не совсем, то почти упрекающим. Особенно оскорбительными она почла сделанные морянами выводы. Конечно, она знает, что не так-то просто переселить всех островитян под воду! Это физически невозможно — не говоря уже о том, что психологически нежелательно. И поэтому, и по многим другим причинам она считала, что слова Дьюка нуждаются в иной интерпретации. И в очередной раз подивилась мудрости предков, сочетавших сан капеллана с функциями психиатра.

Те, что бороздят моря на кораблях своих и вершат свои дела на великих водах, видят дела Господа и чудеса Его в глубинах морских.

Христианская Книга мертвых.

Когда он упал с пирса, и причальный конец лодки захлестнул его левую лодыжку, Бретт понял, что его потянет под воду. Он сделал быстрый глубокий вдох еще прежде, чем ударился о водную поверхность. Его руки яростно пытались найти, за что уцепиться, и он успел почувствовать руку Твиспа, скользнувшую вдоль пальцев, но ухватить ее не успел. Лодка, словно якорь, потянула Бретта вниз, ударилась о подводный край пузырчатки и поддала его бортом, вышвырнув на середину лагуны. На какое-то мгновение Бретт подумал, что он спасен. Он вынырнул метров за десять от пирса и даже сквозь рев сирены слышал, как Твисп зовет его. Остров стремительно удалялся, и Бретт понял, что причальный конец соскочил с кабестана. Он набрал в легкие столько воздуха, сколько смог, и почувствовал, что канат на левой лодыжке тянет его обратно к острову. Затянутый им под воду, Бретт попытался освободиться, но канат захлестнуло узлом, а его веса хватило, чтобы сорвать лодку с выступа пузырчатки за пирсом. Бретт почувствовал, как натягивается канат, уволакивая его все глубже.

Сигнальная ракета окрасила поверхность воды над ним в кроваво-рыжий цвет. Поверхность была такой гладкой — недолгое спокойствие, следующее за водяной стеной. Воды катились над ним, канат на лодыжке уверенно тянул вниз, и Бретт ощутил, как его грудную клетку сдавливает все сильнее.

«Я же утону!»

Он широко распахнул глаза, удивляясь своему великолепному подводному зрению — еще лучшему, чем ночное. Вокруг преобладали темно-синие и красные оттенки. Боль в легких усилилась. Бретт задержал дыхание, не желая упускать последнюю надежду на жизнь, не желая вдохнуть воду — а вместе с ней и смерть.

«Я-то думал всегда, что меня прикончат рвачи.»

Первая струйка пузырьков сорвалась с его губ. Бретта охватила паника. Жаркая струйка мочи скользнула вдоль его паха. Обернувшись, он увидел мерцание мочи в холоде морской воды.

«Не хочу умирать!»

Его замечательное подводное зрение могло проследить пузырьки в их пути наверх, туда, к дальней поверхности, из видимой плоскости превратившейся в безнадежное воспоминание.

И в этот миг, когда юноша твердо знал , что все надежды потеряны, краем глаза он уловил, как метнулось что-то темное, словно тень перекрыла другую тень. Он повернул голову и увидел женщину, плывущую над ним. Она выглядела совершенно нагой в своем плавательном костюме. Держа что-то в руке, женщина повернулась. Внезапно канат, охватывающий его лодыжку, дернулся и ослаб.

«Морянка!»

Женщина подплыла под него, и он увидел ее глаза, открытые и белые-пребелые на темном лице. Нож в подколенные ножны она вложила еще когда направлялась к нему.

Тонкая струйка пузырьков превратилась в ручеек, вырываясь из его рта с горячим облегчением. Женщина перехватила его подмышкой и он ясно увидел, что она совсем молодая и гибкая, с великолепными мускулами, подобающими пловцам. Она заплыла поверх него, туда, где белая полоса пузырьков, означающих отчаянную нужду в кислороде, начиналась прямо над его головой. И тогда женщина прижалась к его рту своим и вдула в него дыхание жизни.

Бретт насладился им, выдохнул, и она снова подарила ему вдох. Бретт видел рыбу-дыхалку, присосавшуюся к ее шее, и знал, что она отдает ему наполовину отработанный воздух, который кровь приносит к ее легким. Островитяне слыхали об этом способе — морянском способе, который он никогда не предполагал испробовать на себе.

Она подалась назад, одной рукой увлекая юношу за собой. Он медленно выдохнул, и снова морянка дала ему вдохнуть.

Бретт увидел команду морян, работавших вдоль донного гребня, увидел покачивающиеся вблизи заросли келпа и огни, горящие на вершине утеса — маленькие сигнальные буйки.

Когда паника отступила, он разглядел, что вокруг талии его спасительницы обернут плетеный канат с отягощением. Рыба-дыхалка, спускающаяся вдоль ее шеи, была бледной, с темными венами, вздувшимися вокруг внешних жабер. Она смотрелась уродливым контрастом на гладкой темной коже молодой женщины.

Боль в легких прекратилась, но уши у Бретта болели вовсю. Он потряс головой, свободной рукой зажимая ухо. Женщина увидела его движение и сильно стиснула ему руку, чтобы привлечь внимание. Затем она зажала нос рукой и сделала вид, что сильно сморкается, указала на его нос и кивнула. Бретт так и сделал, и в его правом ухе раздалось чпок . Боль сменилась неприятным ощущением заполненности. Он сделал это снова, и левое ухо тоже перестало болеть.

Давая ему следующий вдох, она прижималась у нему чуточку подольше, и лишь затем оторвалась, широко улыбаясь. Ощущение счастья захлестнуло Бретта.

«Я жив! Жив!»

Юноша смотрел, как ровно работают ее ноги, как мощно движутся мускулы под облегающим подводным костюмом. Сигнальные огни унеслись назад.

Внезапно морянка потянула его за руку и остановилась возле блестящей металлической трубы примерно трехметровой длины. Он увидел рукоятки на трубе, нечто вроде руля и двигатели. Бретт видел это устройство на голографических картинках — морянский конек. Женщина поднесла его руку к одному из поручней и дала ему новый вдох. Бретт увидел, как она отвязывает устройство и садится на него. Морянка обернулась и взмахом руки пригласила его последовать ее примеру. Бретт так и сделал, сомкнув ноги вокруг холодного металла и ухватившись за поручень обеими руками. Она кивнула и что-то сделала с устройством. Бретт ощутил слабое жужжание между ног. Перед женщиной засиял свет, что-то змееподобное вырвалось из конька. Женщина обернулась и поднесла ко рту юноши загубник. Он увидел, что на ней тоже надет загубник, и сообразил, что морянка пытается облегчить рыбе-дыхалке ее вынужденную двойную нагрузку. Свисавшая вдоль шеи рыба, казалось, уменьшилась, похудела, и вены уже не выпирали так сильно.