– Расслабься, Дебби, – шепнул ей на ухо Бертрам, когда они шли к столику. – Все в порядке. Выглядишь ты просто неотразимо, Томми и Шэрон скоро подъедут. Ты им понравишься, я уверен, – добавил он, как будто угадав, о чем она только что размышляла.

Легко сказать «расслабься», подумала она. Разве кто-то на моем месте смог бы это сделать?

Через десять минут, по прошествии назначенного времени встречи к ним подошел официант и передал Бертраму какую-то записку. Оказалось, что у Томми и Шэрон произошло нечто непредвиденное, и они сообщали, что не приедут.

– Придется тебе довольствоваться сегодня только моим обществом, – виновато улыбаясь, сказал Бертрам.

А ведь я так этого боялась, подумала Дебора.

Мне не хотелось в один прекрасный день оказаться на месте тех женщин, которые, потеряв из-за Бертрама Хэндли голову, остались ни с чем...

Они сделали заказ, и Бертрам завел непринужденную беседу. Мало-помалу скованность Деборы исчезла, и она с удовольствием погрузилась в атмосферу праздника и наслаждений, царящую в «Сплендид».

Бертрам рассказывал о своей последней поездке – не о деловой ее части, а о неофициальной. В основном вспоминал о пребывании на Тенерифе, «острове вечной весны».

Дебора слушала его затаив дыхание. Раньше ей и в голову не приходило, что ее босс наделен незаурядными способностями рассказчика, ведь все их прежние беседы, так или иначе, касались дел. О делах он всегда говорил совершенно по-другому.

– В следующий раз я непременно возьму в поездку тебя, - пообещал Бертрам. – Тебя и ребенка. Признаться, я жутко сожалею, что в прошлый раз не додумался предложить тебе составить мне компанию. Ведь тогда не произошло бы ничего страшного: ты не уволилась бы.

– Я сделала это потому, что боялась рассказывать тебе о моей беременности, – произнесла она тоном провинившегося ребенка. – Мне казалось, узнав эту новость, ты...

– Что – я? – спросил Бертрам.

– Рассердишься... Вернее, не захочешь взваливать на свои плечи столь большую ответственность. Ты любишь свободу, веселье, блестящее общество. Людям, имеющим детей, особенно маленьких детей, не до развлечений.

Бертрам нахмурился.

– Да как ты можешь говорить такое? В последние две недели я живу мыслями о нашем будущем малыше! Я намерен постоянно ходить с тобой к доктору Бловарски, выполнять все ее требования, прислушиваться ко всем ее советам!

– Да-да, теперь я понимаю, что сильно ошибалась, – поспешно ответила Дебора. – Ты крайне заботлив и внимателен, Берт. И я очень благодарна тебе за все, что ты делаешь для нас с ребеночком. Меня смущает только...

– Что? – требовательно спросил Бертрам. Дебора принялась нервно крутить на пальце перстенек – подарок отца на двадцатилетие.

– Я не хочу, чтобы ты делал все это для нас из чувства долга, а ведь это именно так. Вот если бы... – Она замолчала.

– Если бы что? – снова спросил Бертрам. Ее так и подмывало сказать «если бы ты любил меня», но она произнесла другое:

– Вот если бы все эти хлопоты действительно доставляли тебе удовольствие, тогда я не чувствовала бы себя настолько неловко.

Губы Бертрама тронула улыбка.

– Дебби, неужели ты не заметила, что «все эти хлопоты» на самом деле доставляют мне удовольствие? – Он пристально посмотрел ей в глаза. – Я сам удивляюсь, однако это действительно так. Твоя новость явилась для меня неожиданностью, что правда, то правда, но, осознав ее, я почувствовал невиданный прилив сил, удвоенное желание жить, понимаешь? В моем сердце зародилась нечто такое, чего я прежде никогда не испытывал: надежда, что я не зря существую в этом мире. Мы умрем, но на земле останется частичка нас – наш ребенок, наши внуки. Это потрясает меня до глубины души, дает мне ощущение бессмертия, заставляет смотреть на окружающую действительность по-новому.

Он говорил с жаром, в его зеленых глазах горели огоньки – отражения пламени свечей. Дебора не могла им налюбоваться и вдумывалась в каждое его слово.

– Прости меня, я должна была сразу обо всем рассказать тебе, – произнесла она, когда он замолчал. – А я как последняя трусиха решила сбежать. Мне стыдно за мое поведение.

Бертрам смотрел на нее и все больше удивлялся тому, что раньше не видел ни ее восхитительной белой кожи, ни соблазнительной груди, ни прелести красиво очерченных губ. Все чаще и чаще в последние дни он ловил себя на мысли, что больше мечтает не о создании с ней семьи, а о повторении той их ночи.

Почему за столько лет совместной работы я никогда не замечал, что, нервничая, она закусывает губу или крутит перстень на пальце, почему не видел, что ею восхищаются мужчины? – спрашивал он себя и не мог найти ответа.

Дебора вздохнула.

– Ты меня простишь?

– Конечно, – ответил Бертрам непривычно томным голосом. – Дебби...

Он положил на ее руку свою ладонь, обвел медленным взглядом ее шею, виднеющуюся в декольте часть груди. На позапрошлой неделе она выглядела похудевшей и измученной, а теперь поправилась, глаза приобрели здоровый блеск, щеки – румянец.

Интересно, почему не пришли Томми и Шэрон, подумал Бертрам, едва заметно улыбаясь. В любом случае я им за это благодарен. Здесь Дебора позволила себе расслабиться, даже прощения за свое поведение попросила. Быть может, Томми прав, говоря о волшебной силе романтики?

Он дал себе слово, что сегодня не станет заводить речь о браке, но сейчас был настолько очарован Деборой, что не сдержался.

– Дебби, – пробормотал он ласково, слегка сжимая ее ладонь, – давай поженимся...

Она мгновенно посерьезнела.

– Берт!

– Ладно, ладно, обещаю, что сегодня больше не заговорю с тобой на эту тему... Я счастлив, что мы ужинаем вдвоем в этом ресторане, честное слово, – сказал Бертрам. – Жаль, что раньше мы никогда не...

Его слова прервало появление разодетой в пух и прах женщины. Она подошла к их столику и коснулась пальцами плеча Бертрама.

– Мистер Хэндли, здравствуйте!

Дебора сразу узнала в ней Роуз Мур, дочь известного в городе промышленника. Пару раз они встречались на званых ужинах.

– Отдыхаете со своей помощницей? – пропела Роуз, окидывая многозначительным взглядом руку Бертрама, сжимающую тонкие пальцы Деборы.

– Да, отдыхаем, – ответил Бертрам невозмутимо.

– У нас деловой разговор, – быстро произнесла Дебора, отдергивая руку.

Роуз заулыбалась.

– Желаю вам всяческих успехов.

Когда она удалилась, Бертрам вопросительно взглянул на Дебору.

– Ты смутилась, – заметил он расстроенно. – Тебе не хочется, чтобы кто-то из знакомых видел нас вместе.

– Да, не хочется, – ответила Дебора, опустив голову.