class="p1">Алиса Бруновна растроганно прочитала всей труппе письмо следопытов, потом достала очки… Через три дня Игорь Дмитриев посылает ей новое письмо от «следопыта Вовы Цаплина»: «Уважаемая Алиса Бруновна! Очки, которые мы вам послали, – не ваши. Выяснилось, что они кассирши тети Паши с дебаркадера 65-бис. Просим вернуть их обратно по адресу…»

* * *

Часто артисты разыгрывают друг друга прямо во время спектакля. Евгений Стеблов любит вспоминать историю про Михаила Погоржельского – прекрасного актера и очень смешливого человека, которого в Театре имени Моссовета не разыгрывал только ленивый. Например, однажды другой, не менее замечательный актер, Сергей Цейц, устроил Погоржельскому такой «сюрприз».

Театр гастролировал в Ташкенте. Во втором акте Цейц лежал на диване, закрыв лицо газетой. Погоржельский должен был сорвать с него газету. Сделав это, он обнаружил Цейца в тюбетейке, но не рассмеялся, сдержался. Тогда Цейц приподнял тюбетейку, и Погоржельский «раскололся» истерическим смехом, прочитав на лбу Сергея Сергеевича начертанное гримом вольное выражение.

* * *

Среди всех столичных театров считается, что чаще всего подшучивают друг над другом артисты Театра сатиры. Однако на просьбу «Театрала» припомнить самый веселый розыгрыш там первым делом вспомнили историю о том, как один розыгрыш сорвался.

Его героиня – актриса Наталья Селезнёва, человек с отменным чувством юмора. Но однажды она попала впросак, когда Театр сатиры был на гастролях и на одном из спектаклей она незаметно от Державина и Аросевой села на сцене под стол, накрытый скатертью.

Наталья Селезнёва думала посидеть там минут семь, пока идет номер, и щекотать коллег. Но актеры ее заметили и договорились не давать занавес, а Державин вынес другой стол, за который уселся вместе с Аросевой.

Так Селезнёва просидела полтора часа, скрючившись в три погибели. Актеры же во время действия что есть мочи периодически стучали кулаками по крышке стола…

* * *

Ленинградский актер Алексей Севостьянов, человек солидный и импозантный, любил, как это ни странно, вышивать гладью. Этому занятию он отдавался всей душой и любил похвастаться своими достижениями. Однажды он показывал свою вышивку артисту Сергею Филиппову.

– Вот, погляди, как мне удался лиловый цвет! – басом хвастался Севостьянов, тыча пальцем в шитье. – Вот он начинается с бледно-лилового, потом переходит в фиолетовый, а потом постепенно, мягонько, нежно – в бледно-голубенький…

Филиппов слушал-слушал, а потом не выдержал и говорит:

– Скажи, а у тебя бывают критические дни?

* * *

Как правило, актеры в театре не учат наизусть тексты, которые по роли можно читать с листа. Иногда это обстоятельство играет с ними злую шутку. Так, в одном спектакле на сцену вбежал гонец и передал королю письмо со словами:

– Ваше Величество, вам письмо!

Король разворачивает свиток и – о, ужас! – текста там нет (коллеги подшутили). Но артист был опытный, поэтому, возвращая свиток гонцу, сказал:

– Читай, гонец!

Актер, исполняющий роль гонца, тоже был не лыком шит и вернул письмо королю со словами:

– Неграмотен, Ваше Величество!

* * *

Евстигнеев рассказывал, как подшутили над актерами, которые играли в каком-то спектакле про Великую Отечественную. В одной сцене актеры изображали группу фашистов, причем одного из фашистов играл еврей по национальности. Так кто-то из кулис постоянно нашептывал:

– Немцы, среди вас еврей.

* * *

Замечательный актер Малого театра Никита Подгорный входит в родное здание, и к нему тут же бежит молодой актер с новостью про помощника режиссера (на театральном сленге «помреж» – человек в повседневной жизни театра едва ли не самый главный, поскольку отвечает за присутствие актеров на репетиции и спектакле, расписание репетиций, командует установкой декораций, проверяет готовность всех цехов театра и сцены к спектаклю; делает партитуру постановки (текст по ролям со всеми ремарками и пометками для цехов), подсказывает актерам на репетициях, записывает замечания режиссера… в общем, человек незаменимый; и характер для этой должности нужен жесткий и боевой): «Никита Владимирович, знаете? Алла Федоровна ногу сломала!» Подгорный тут же деловито спрашивает: «КОМУ?!»

* * *

В театре Сатиры служил актер Георгий Баронович Тусузов, прославившийся редким долголетием: он прожил 97 лет и выходил на сцену чуть ли не до последних дней. Секрет свой он объяснял тремя факторами: «Я никогда не делал зарядку, никогда не был женат и никогда не обедал дома!»

Анатолий Папанов, бывший младше его лет на тридцать с лишним, мрачно шутил: «Не страшно умереть – страшно, что за гробом пойдет Тусузов!»

* * *

В 1970-х годах Анатолий Папанов и Андрей Миронов играли в спектакле «Интервенция». Папанов – большевика, а Миронов – французского матроса. В одной из сцен Папанов заходил в казарму к французам и говорил:

– За голову большевика обещана награда – 10 000 франков!

Но один раз он неожиданно даже для себя произнёс:

– За голову большевика обещана награда – 5 000 франков!

– Подешевели? – шёпотом поинтересовался Миронов.

* * *

Однажды делегацию кинематографистов, в числе которой был актёр Олег Янковский, пригласили на дни культуры в одну из бывших автономных областей Советского Союза. Для почётных гостей составили программу и позвали местных знаменитостей. Их имена были сложными и по большому счету ничего не говорили, их представляли так:

– Проще говоря, это наш местный Шаляпин…

– Проще говоря, это наш местный Шолохов…

А потом всех пригласили проехать на пикник. Ехать предстояло по полю мимо гигантского скотоводческого хозяйства и через небольшую речушку. И в тот момент, как автобус с гостями подъехал к реке, в воду сбросили навоз… В автобусе повисла зловещая тишина, все начали зажимать носы и только Олег Янковский, задумчиво глядя на проплывающий «пейзаж», тихо прокомментировал:

– Проще говоря, какой Шолохов, такой и Тихий Дон.

* * *

В театре имени Моссовета главным по розыгрышам был Ростислав Плятт, но однажды ему попался достойный соперник. Разыграть мэтра решил Алексей Консовский – принц из киносказки «Золушка».

В спектакле «Стакан воды» Плятт играл главного героя, а Консовский выходил в эпизодической роли гонца – он выбегал, получал от него бумаги и задание отнести их адресату, и больше не появлялся. На одном из спектаклей актёр сделал себе старческий грим и шаркающей походкой вышел на сцену в образе очень дряхлого «гонца», но Плятт и глазом не моргнул. Он произнес адрес, куда надо отнести бумаги, но гонец подставил ухо и переспросил:

– Ась?

Плятт повторил адрес и протянул бумаги. Консовский с удивлением на них посмотрел и проскрипел:

– Это кому?

Занервничавший Плятт сунул бумаги в руки гонца, но они так затряслись, что всё тут же выпало и разлетелось по сцене. Когда с трудом сдерживающие смех коллеги собрали листки, Плятт подхватил вредного «старикашку» и вынес со сцены вместе с бумагами.

*