— У тебя губы синие, — говорю я и улыбаюсь.

Лика кивает и тут же снова смеется.

— Не поспоришь. Думаю, пора выбираться и есть хочется жутко, — признается она.

— Мне тоже.

Я первый поднимаюсь на бортик, и, обернув вокруг бедер полотенце, подаю руку Лике.

Девушка спешит выбраться. Без воды ее смелость куда-то исчезает, и Лика явно испытывает смущение. Дергается за полотенцем слишком быстро, ее рука выскальзывает из моей ладони, и Лика падает прежде, чем я успеваю ее поймать. Вот же черт!

На миг сердце уходит в пятки. Я задерживаю дыхание и кидаюсь к ней. Параллельно раздается тихий всхлип.

— Ты как? — Я осторожно поднимаю Лику с пола. Заворачиваю полотенце и с ужасом вижу кровь на разбитом колене.

— Не знаю… — хнычет она и сильнее хватается за мои плечи.

— Подожди, я сейчас. Нужно принести аптечку.

Я усаживаю Лику на бортик, а сам несусь за перекисью и бинтами.

Когда возвращаюсь, Лика с тоской смотрит на коленку и болтает ногами в воде. Не похоже, что ей так уж больно. Ссадина на самом деле пустяковая, но все равно надо обработать и мне жалко девушку. Иррационально. Лучше бы урвался я. Для меня разбитая коленка — досадная мелочь, а Лика расстроена. Она выглядит такой юной и потерянной. Чтобы ее не тревожить, приходится спуститься в воду. Ее красивые колени напротив моих плеч. Она смущается. Пытаясь отдёрнуть ногу, понимая, какой вид мне открывается. Но я не даю, мягко обхватываю рукой за щиколотку и притягиваю ближе к себе, чтобы обработать рану. Кажется, я подписал себе смертный приговор. Сердце стучит, как бешеное, а взгляд Лики из-под опущенных ресниц действует на меня как шаровая молния, сбивая с толку, порождая волну желания.

Промокаю ссадину ватным диском, а Лика, как ребенок шипит и пытается меня пнуть в воде. Поддавшись настроению, сначала слегка дую на ранку, а потом целую Лику в колено и веду губами по шелковой коже бедра. Я — идиот, и ничего не могу поделать с собой. Эта женщина, словно наваждение. Рядом с ней я не способен контролировать свои эмоции.

***

Лика

Голова Глеба между моих обнаженных ног заставляет забыть разбитое колено, боль и даже свое имя. Я дезориентирована, смущена и заинтригована. Только я могу неромантично рухнуть на пол и получить травму на свидании со сногсшибательным мужчиной. И поэтому мне стыдно, а еще его руки так нежно касаются моей кожи, что обдает волна жара. Наверное, нужно что-то сделать. Поблагодарить за оказанную первую помощь, остроумно пошутить и сбежать есть креветки, но почему-то я не могу. Смотрю за тем, как Глеб наклоняет голову и легко целует мое колено, вызывая дрожь и мурашки, бегущие по бедрам, а потом его губы движутся выше, оставляя огненный след на прохладной коже. За губами скользит ладонь, неторопливо и нежно поглаживая, заставляя ожидать большего. Я развожу ноги чуть шире, игнорируя вполне разумную мысль о том, что не стоит этого делать, но я не могу. Мой личный наркотик снова проник в мозг и сделал его похожим на желе. А желе не способно думать. Оно лишь подчиняется инстинктам.

Глеб не встречает сопротивления, и его губы становятся смелее, а рука скользит по внутренней поверхности бедра туда, где я уже вся влажная от опаляющего желания. Я жажду его прикосновений и ненавижу себя за порочную слабость.

— Что ты делаешь? — шепчу я не понимая хочу, чтобы он продолжил или остановился, проявив чудеса выдержки, потому что моя меня покинула и уже давно. Я и не представляла, что можно так сильно желать мужчину. До невозможности сказать «нет», до подгибающихся коленок и пересохшего горла.

Глеб поднимает на меня глаза и на его губах мелькает фирменная, обезоруживающая улыбка.

— Делаю так, чтобы ты забыла о боли.

Я уже забыла. Я рядом с ним вообще забываю о существовании всего мира. Его глаза темные от желания, а пальцы нежно раздвигают мои влажные складочки. Когда подушечка большого пальца касается клитора, я невольно прикрываю глаза и закусываю губу, чтобы не застонать. Желание теплой волной прокатывается телу. Я вздрагиваю и выгибаюсь.

— Так ведь лучше? — спрашивает он тоном змея-искусителя, и я киваю, но нахожу в себе силы открыть глаза и напомнить:

— Ты обещал…

— А разве мы спим? — с усмешкой интересуется он. — Но все будет, как ты скажешь…я могу остановиться прямо сейчас… — Его пальцы послушно замирают, и я сразу же чувствую дискомфорт и начинаю возиться, в попытках поймать растворяющееся наслаждение. — Или же… — он выдерживает паузу. — Я могу сделать еще лучше.

Его пальцы нежно двигаются по влажной, скользкой промежности снизу вверх и слегка нажимают на клитор.

— Так ты хочешь, чтобы я остановился?

Большой палец выписывает восьмерки на клиторе, и я снова прикрываю от наслаждения глаза, чтобы шепнуть.

— Нет.

На губах Глеба мелькает улыбка победителя. И он медленно опускает голову, чтобы снова поцеловать мое бедро. В это время пальцы кружат возле клитора, и я двигаю бедрами, мечтая, чтобы он скользнул глубже. Глеб тонко чувствует мои желания и погружает в меня палец. От острого желания я вскидываю бедра ему навстречу и стону в голос, немного откидываясь назад и упираясь руками о бортик бассейна, полностью открываясь для жадных ласк. Палец влажно скользит внутри меня, а клитор пульсирует от желания. Я едва не взрываюсь, когда Глеб накрывает его губами и немного втягивает, а потом слегка отстраняется, нежно проводит языком вверх-вниз так, как совсем недавно скользили его пальцы, которые сейчас внутри меня.

Не в силах сопротивляться, вцепляюсь ему в волосы, а он поддерживает меня свободной рукой под бедра. Его губы исследуют мои складки, и язык чертит причудливые фигуры на клиторе то усиливая нажим и двигаясь все быстрее, заставляя стонать и всхлипывать, то замедляется почти до томительной паузы, во время которой я выгибаюсь дугой и сама прижимаюсь к теплым губам. В движениях порочных и нежных весь мир. Моя жизнь сейчас на кончике его языка, который заставляет умирать от желания и возрождаться вновь.

Меня бьют подступающие конвульсии оргазма, и я сильнее притягиваю к себе голову Глеба и насаживаюсь бедрами на его пальцы. Он двигается во мне с пошлыми влажными звуками, но мне все равно. Губы прихватывают мои складочки, а язык тягуче-медленно слизывает капли влаги с клитора. Глеб обхватывает его губами и начинает посасывать, не прекращая двигать внутри меня пальцами. Я такая влажная, что, кажется, готова вместить в себя его руку, но его движения все равно нежные и осторожные, словно он боится сделать мне больно. Но мне нужно больше, и я начинаю двигаться сама, а он подхватывает мой рваный сумасшедший ритм, проникая глубже и сильнее сжимая губы, иногда даже прикусывая или ударяя языком.

Фейерверк в голове не прекращается, и наслаждение нарастает с каждым порочным движением его языка. Я парю в его руках и лишь изредка вздрагиваю всем телом, когда наиболее острая волна наслаждения застает врасплох. Это не оргазм, который яркой, но короткой вспышкой освещает унылый мир — это нечто большее. Я кончаю в его руках снова и снова. Когда мне кажется, что лучше быть уже не может, Глеб совершает еще что-то упоительно-развратное, и я опять притягиваю его голову, выгибаюсь и кричу. А потом снова и снова, почти теряя сознание от наслаждения и этого умопомрачительного мужчины. Я молю его продолжить и остановиться одновременно. Каждое касание заставляет меня кончать.