— Лариска, хватит! Напьешься! — предупредил Лазкин.

— Я не ты, до усрачки не напиваюсь! — отрезала Колбина. — У меня горе!..

— Оставь ее, Борис. Я полагаю, надо форсировать события, так? Когда мы сможем достаточно быстро и аккуратно доставлять груз на место назначения, конкуренты нам будут не опасны…

— А чего это вдруг — оставь?! — оскорбилась Колбина. — Вы тут без меня не решайте! Или, может, пробросить решили?..

— Не волнуйся, мадам, — проворчал Лазкин, сковыривая пробку с очередной бутылочки. — Ты — законная наследница доли Генерала, земля ему пухом.

— То-то!

— Борис, не отвлекайтесь. Давайте пройдемся по всей цепочке. Здесь все гут, так?

— Так! — гордо согласился Лазкин.

— Что Москва? Там эти… как это… джигиты, так?

— Ага, братья Месхиевы. Крутые ребята, причем работают не за бабки, а за идею.

— Вот как? Вы мне об этом не говорили, — заинтересовался Шиллер.

— Так вы, Хельмут, особо и не интересовались. Им деньги нужны, чтоб качать их любимому генералу Дудаеву. Так что эти парни свою часть работы сделают как надо. Но обманывать их опасно!

— Мы не будем обманывать, — слегка улыбнулся Шиллер. — Меня очень тревожит, как обстоят дела в Челябинске.

— Меня тоже, — угрюмо согласился Лазкин.

— Мне кажется, господин Колбин был не очень высокого мнения о том человеке, который остался, о Лисовском?

— Ну да, говорил, мол, ни рыба ни мясо. А теперь и подавно, наклал, может, в штаны и сидит трясется!..

— Это не есть хорошо, Борис.

— Да уж конечно!

— Я имею предложение: вам надо поехать туда и помогать Лисовскому.

Борис Лазкин запыхтел недовольно. Такой план его явно не устраивал.

— Может, мы зря паникуем? Лису, конечно, далеко до Генерала, зато, с другой стороны, за все время совместной работы он ошибок не делал. К тому же там Николаев сидит, пусть тоже отрабатывает свою долю!

— Это такой… — Шиллер нетерпеливо щелкнул пальцами, — помощник директора господина Тузика?

— Ну да!

— О, о нем господин Колбин также говорил — и рыба и мясо?

— Ни рыба ни мясо! — поправил компаньона Лазкин и, пряча досаду, сказал примирительно: — Ладно, давайте сначала я позвоню Лисовскому, узнаю, как там и что…

— Лисовский — говно, и ты, Борька, тоже говно! — встряла неожиданно Лариса Колбина. — В нашей шайке только и осталось настоящих мужиков — Хельмут да черножопые Месхиевы!..

4

Александр Лисовский возвращался в офис после беседы с полковником Сергеевым. Приглашение в милицию его не удивило: идет следствие, заходят в тупик оперативно-розыскные мероприятия. Лис вполне допускал, что убийцы так и не будут найдены, собственно, этого ему и хотелось. Ведь если их найдут, они могут рассказать, за что совершили свое гнусное злодейство. А тогда уже вторым эшелоном и грубоватый хитрец Сергеев, и пугающе культурный Турецкий возьмутся за него, за Лисовского, еще за Николаева… Вот если бы у Генерала была толковая армия, а не дубиноголовые «быки», которые тут же рассосались по новым хозяевам, не успел труп Колбина остыть, если бы несколько толковых парней, чтоб смогли нахалов вычислить, а «быки» потом в асфальт закатали бы. Но…

А вот предложение, которое Сергеев передал Александру Андреевичу от Турецкого из Москвы, его удивило. Лисовскому предлагалось под видом Геннадия Боброва, он же Секач, вывести в свет столичного воровского бомонда сотрудника уголовного розыска. Лисовский обещал подумать, и вот теперь шел и думал. Получалось, правда, плохо, очень хотелось себя пожалеть, слишком много навалилось на него неприятностей, а дело тем временем стоит. С одной стороны, ввести в воровской кагал этакого троянского коня — значит подписать себе в случае чего смертный приговор. Этот грех пострашнее сдачи в уголовку приблатненного мочилы. Сергеев, конечно, клялся, пальцы гнул, что все будет чисто, работник опытный, под постоянным контролем спецподразделений. Но что ворам, что ментам верить — тухлое дело.

…Так и не приняв окончательного решения, Лисовский вошел в офис. Внутри непривычные тишина и пустота, ни Василия-Дурака, ни секретарши. Вольницу почуяли, скоты! Думают, Лисовский — тряпка, ноги можно вытирать! С твердым намерением пометить в ежедневнике о лишении премий некоторых разболтавшихся сотрудников он вошел в свой кабинет и остановился на пороге как вкопанный.

В его кресле сидел, вперив в него гипнотизирующий жесткий взгляд голубых глаз, крепкий молодой мужчина лет тридцати. Еще один, тоже крепыш, только кареглазый и темноволосый, сидел за приставленным столиком, развернувшись к Лисовскому.

Неужто служба безопасности?! — холодея от ужаса, подумал Лисовский. В это мгновение прятавшийся за дверью третий незваный гость столь неожиданно и резко подтолкнул Александра Андреевича в спину, что тот чуть не упал, мелкими шажками выбегая на середину комнаты.

— Ну здравствуйте, господин Лисовский.

Александр Андреевич бросил робкий быстрый взгляд на произнесшего эти слова голубоглазого, ответил:

— Здравствуйте. Чем обязан?

— Плутонием, — хмыкнул голубоглазый.

— Э-э, не совсем понимаю…

— Знаешь, как подыхали Тузик с Колбиным? Если будешь прикидываться шлангом, умрешь еще страшнее!

— Конкурирующая фирма?

— Можно и так сказать.

— Можно присесть?

— Давай-давай! А то упадешь еще. Понимаешь, Лисовский, сначала мы хотели, как честные партнеры, перекупить у вас контракт по плутонию и по новым технологиям его изготовления. Вышла небольшая заминка с деньгами, а потом Генерал заартачился. Когда мы из него дух выпустили, решили: а зачем вообще платить, заберем так. Вот и пришли.

— Значит, это вы их так?..

— Нет, Лисовский, не прикидывай, как нас сдать. Работали наши люди, но не мы, алиби у нас железное.

— Понятно, конечно, против лома не попрешь, — вздохнул Лисовский. — Только вы резней своей все дело-то испортили.

— Почему?

— А в окно гляньте. Видите, кругом спецназ шастает, специально сюда на учения пригнали, чтоб даже блоха ничего за ворота не вынесла. Придется ждать, пока шум уляжется…

— Да?

Лис молча развел руками: мол, сами должны понимать.

Кареглазый слегка подался вперед, к Александру Андреевичу, и резко залепил ему пощечину широкой и шершавой ладонью, так что Лис полетел вместе со стулом на пол.

Дюжий парень, что все время держался сзади, поставил на место стул, приподнял за шиворот Лисовского, усадил на стул.

— Александр Андреевич, неужели ты не понял, что мы тебе не снимся, что спорить с нами очень больно. Твой раздолбай, которого Васей зовут, немножко в курсе ваших дел, тоже сначала хорохорился и демонстрировал карате. А потом только плакал, писал и исповедовался как перед Богом. Так что знаем мы теперь и про рыжий лес, и про железный ящик, и про то, что ты, в общем, не дурак…