Ботинки отличные, спору нет, но не до такой же степени. Это было уже слишком.

– Ты это, хорош, друг, хватит. И вообще, услуга за услугу. Встань, послушай, что скажу.

Антуан тут же вскочил и уставился на Алика.

– Давай договоримся, мы просто друзья. Не надо всего этого – Господи, Боже Всемилостивый и так далее. Называй меня просто… ну, к примеру, Алик. Давай посидим, выпьем, поболтаем, расскажешь мне о том, как вы тут живете, а то я давненько к вам не заглядывал, отстал чуток от трендов последних. Дела были в соседней галактике.

– Хорошо, Господи, как скажешь.

– Какой, на хрен, Господи, мы о чем договорились?

– Хорошо… – Антуан запнулся и с трудом произнес: – Алик.

– Вот и отлично. Есть у вас приличные места в городишке, где посидеть можно спокойно, выпить, расслабиться?..

– Самое лучшее – это бар «Ванильные небеса». Я там не был, там только богатенькие тусят. Да и попасть трудно. Фейс-контроль жесткий.

– Фейс-контроль, говоришь? – усмехнулся Алик. – Ну, я же все-таки бог, как-никак. Фейс-контроль, конечно, дело серьезное. Но сладим как нибудь…

Антуан не выдержал и засмеялся. Досмеивался он за лучшим столиком бара «Ванильные небеса», на сто сороковом этаже самого высокого в городе небоскреба. Обычно подобные пафосно гламурные места не признают полутонов. То есть бывают либо черными, либо белыми. В этом, видимо, очень толерантном мире бар походил на шахматы. Белые столы стояли на черном полу, сверху над ними нависали монструозные люстры из черного хрусталя. Стены, естественно, были стеклянными, а вид – захватывающим. Почти фиолетовое, с легкой рыжиной, солнце опускалось в зеленоватое, с проседью волн, море. И солнце и море преломлялись в стеклянных призмах небоскребов. Лучи отскакивали от темных зеркальных стен и падали вниз, на изумрудные лужайки. Между лужайками петляли узкие, почти средневековые улочки, сливающиеся в просторные площади с дворцами из желтого камня. Коктейль «Антанта»: треть Нью-Йорка, треть Праги, четверть Кембриджа и совсем немного Багамских островов.

– И они еще о чем-то переживают, – удивился Алик, – воруют, суетятся. Жили бы, дураки, спокойно. Наслаждались бы all inclusive пейзажем.

Антуан наслаждаться пейзажем явно не мог. Молился шепотом неразборчиво, кусал ногти, трепетал.

– Хватит трястись, раздражаешь! – прикрикнул Алик и одарил его взглядом гневливого еврейского бога с картин итальянских мастеров. Мама Алика так на него в детстве смотрела, когда он шалил. Не помогло. Тогда попробовал лаской. Улыбнулся нежно. Сказал:

– Парень, расслабься, тебе нужно выпить. Закажи чего-нибудь. И на мою долю возьми.

– Да-да, конечно. Официант!

Подошел официант в черно-белом костюме. Правая сторона черная, левая белая, лицо раскрашено наоборот.

– Принесите нам, пожалуйста, виски беспохмельного, самого лучшего.

– Другого не держим, господа, – презрительно сказал официант. – Это вам не забегаловка для миниумов.

Антуан покраснел. У Алика появилось много новых вопросов. Но сначала надо было разобраться с хамоватым халдеем.

– Пошел вон, урод, а то в жабу превращу, черно-белую.

Официант приготовился возмутиться, даже открыл рот, но неожиданно сказал: «Ква-а-а-а», встал на четвереньки и запрыгал в сторону барной стойки.

– Беспохмельное виски – это то, о чем я подумал?

– Ну да, виски, от которого не бывает похмелья.

– Я создал рай, – обалдел Алик. – Лучше, чем мусульманский. Семьдесят гурий – на фиг нужно, хлопотно слишком. А беспохмельное виски – это реально круто. Может, я и в правду умер и попал в свой собственный персональный Эдем? А чё, мне здесь все нравится, я здесь бог. И виски беспохмельное опять же. Надо проверить.

– А скажи мне, Антуан, будь добр. Кто такие миниумы?

– Это такие люди, такие… – замялся Антуан, – с менее чем одной десятой голоса.

– Какого голоса?

– Ну, на выборах. Муниципальных там, парламентских.

– А почему у них так мало голоса?

– Как это объяснить-то, Господи, – совсем растерялся Антуан. – Ой, прости, Алик. Это люди такие… экзамен они завалили на интеллект. Образование у них слабое, воспитание… Денег поэтому немного.

– Быдло?

– Что ты, нельзя так у нас говорить, – испугался парень. – В смысле, тебе можно, конечно, а нам нельзя, штрафы большие, до года нерукожата дать могут.

На рай это было непохоже. Какие штрафы в раю? И еще нерукожат… Неизвестные термины множились быстро. Алик за ними не поспевал. Очень кстати, на цыпочках, стараясь быть незаметным, подошел черно-белый офицант и поставил на стол большие стаканы с виски.

– Выпьем, Антуан, за человека. Может, и не стоит, но все равно выпьем. Это я тебе как бог говорю.

– Спасибо тебе, Го… Алик. Спасибо, что ты есть.

Виски потрясало и душу, и тело. Лучше Алик в жизни ничего не пил. Или при жизни? На этот вопрос стоило найти ответ. Или умер, или сошел с ума, третьего варианта не просматривалось.

– А теперь, Антуан, спокойно и подробно расскажи мне, как у вас здесь все устроено. Я, конечно, и так знаю, но мне интересна твоя версия. Так что говори.

И Антуан заговорил…

Страна, в которой он жил, называлась Либеркиберия. По сути, это была единственная страна на планете. Только на севере и на юге оставались еще разрозненные племена и квазигосударства Сырьесранцев. Они вели между собой непрекращающиеся, умеренно кровавые АИБ войны. АИБ, потому что главный вопрос войны заключался в том, кто же все-таки будет сидеть на трубе А, И или Б. Сырьесранцы поставляли Либеркиберии природные ресурсы, на что и бухали, и жили, и воевали. Идеологией их было Право Срания в различных вариациях. Южные сырьесранцы отстаивали свое право срать на северных, а северные, соответственно, наоборот. Обе ветви Права Срания сходились только в одном – святом праве и почетной обязанности поднасрать ненавистной Либеркиберии. Парадоксально, но при этом главной мечтой сырьесранцев было свалить в тысячи раз обосранную страну. Богатые отправляли туда своих детей учиться, а бедные пытались проникнуть в качестве гастарбайтеров. Из-за иммиграции, войн и антисанитарных условий жизни поголовье сырьесранцев катастрофически сокращалось, и дело шло к тому, что лет через сто они должны были исчезнуть окончательно.

Ученые-обществоведы определяли политический строй Либеркиберии как постиндустриальную киберлиберкратуру, основанную на интеллектуальной баблодиктократии. Население делилось на три категории: миниумы, среднеклассики и пробабленная элита. Антуан, например, был типичным среднеклассиком, но в будущем мог стать и пробабленным. Для этого было необходимо много и тяжело трудиться, повышать свой интеллектуальный и культурный уровень или просто украсть кучу денег и не попасться. Можно выиграть в лотерею или удачно жениться. В общем, способов имелась куча. Современная либеркиберийская мечта состояла в том, чтобы родиться в семье миниумов, а лучше сиротой. Хлебнуть в детстве изрядно дерьма, проявить блестящие способности в школе, поступить в хороший университет, придумать или украсть какую-нибудь супер-кибер-приблуду, развести под этим соусом окружающих среднеклассиков и пробабленных на деньги, выйти на IPO и остаться там навсегда.