— Все было замечательно, и я, как всегда, счастлив снова видеть вас, мисс Кортленд.

Ами пробормотала все положенные любезности и, мысленно проклиная свой болтливый язык, долго провожала взглядом удаляющегося джентльмена. Так ей и надо!

— Пойдем, дорогая Ами, — велела бабушка, либо не замечая, либо попросту игнорируя ее смущение. — Я вижу дона Карлоса де ла Рейна. Ты просто обязана с ним познакомиться.

Дон Карлос оказался обаятельным мужчиной, умевшим достойно ухаживать за дамами. Настоящий бальзам для раненой гордости. Уже немолодой, но все еще красивый, статный, с жаркими темными глазами, он осыпал ее комплиментами, выполнял любое желание и, очевидно, был сражен ее красотой.

— Вы прекрасны, сеньорита Кортленд! Я весь вечер восхищался вами.

Польщенная столь неожиданным признанием, девушка опустила глаза, но дон Карлос продолжал обжигать ее страстными взглядами и был так настойчив, что Амелия не знала куда деваться.

— Вы слишком добры, сэр, — прошептала она.

— Вовсе нет. Я никогда не лгу и заверяю, что вы неотразимы.

— Пожалуйста, дон Карлос, вы меня смущаете.

— Неужели вы стыдитесь мужского восхищения? Наверное, потому, что вы, англичане, так сдержанны в выражении своих чувств!

— Вероятно, так и есть.

— Ох уж эти мне англичане: такие вежливые и так боятся признать очевидное.

Он слегка приобнял ее за талию, прежде чем увлечь в круг танцующих. Легкое, нетребовательное прикосновение, не испугавшее девушку.

— Скажите, какой вы находите Англию в сравнении с вашей родиной? — спросила она, чтобы прервать поток цветистых излияний.

— Ах, Испания! — воскликнул он с загоревшимися глазами и принялся пространно описывать красоты своей страны, бесчисленные виллы и виноградники, уничтоженные войной.

После танца он проводил ее на веранду, где было прохладнее, и смущенно засмеялся.

— Я утомляю вас.

— Ничуть, дон Карлос. Я много наслышана об Испании и мечтаю побывать там. Возможно, теперь, когда эта ужасная война закончилась, можно будет поехать.

На смуглом лице блеснула белозубая улыбка.

— Не могу сказать, что проклинаю войну. Не захвати Наполеон Испанию, я бы не встретил вас. Как приятно познакомиться с женщиной, которая терпеливо внимает жалобам человека, терзаемого ностальгией.

«И еще приятнее, — подумала Амелия, — когда с тобой обращаются как с равной и считают умной и сострадательной! Не то что Деверелл или сэр Алекс, который теперь, после неосторожной реплики, станет всячески избегать меня!»

Но несмотря на явное обожание дона Карлоса, Амелии все больше хотелось, чтобы вечер поскорее закончился.

Ей пришлось набраться терпения. Все те же лица, та же музыка, тот же мерзкий пунш…

Было уже поздно, когда она смогла подняться к себе, скинула тесные туфельки и долго стояла у окна, глядя в сад, откуда доносилось приглушенное тявканье. Девушка улыбнулась, услышав воркование бабушки, зовущей мопсов в дом.

Ей несказанно повезло попасть под крылышко этой доброй, любящей женщины с весьма эксцентричными взглядами на жизнь. Но теперь, после возвращения графа, Амелию вновь одолела неуверенность в своем будущем. Он невзлюбил ее, ясно дал понять, что считает авантюристкой, охотницей за деньгами, «цыганской воровкой». А теперь она ухитрилась оттолкнуть сэра Алекса, единственного, если не считать дона Карлоса, с кем можно было поговорить спокойно, без ужимок, принятых в обществе.

Слава Богу, все кончено. Еще один год позади. Пожалуй, стоит подумать о будущем, несмотря на все заверения бабушки, что о ней позаботятся, что никто не выкинет на улицу дочь дражайшей Анны. Но в мире нет ничего постоянного: она слишком хорошо усвоила этот урок. А если дьявол, именуемый графом Девереллом, возьмет верх, стоит чему-нибудь случиться с бабушкой — и она очутится на улице. Страшно и мерзко подумать, что ее жизнь зависит от прихоти этого человека! Ами вдруг поняла рассуждения некоторых дам, вроде Элизабет Фрай, осуждающих ограничения, накладываемые обществом на женщин. Бабушка недавно познакомилась с ней и выяснила, что обе преследуют одни и те же цели, хотя миссис Фрай заботилась не столько о нуждах животных, сколько о социальных реформах. Однако между ними завязались приятельские отношения, вернее сказать, они друг друга понимали.

О, как ненадежна дорога, по которой она идет, и как туманно ее будущее! Временами она даже задавалась вопросом, не лучше ли было погибнуть от рук пиратов. По крайней мере спасла бы брата.

Бедный Кристиан! Он свободен от бремени жизни. Лежит в водяной могиле, на дне океана, а она, жалкая эгоистка, предается отчаянию и ропщет, не опасаясь прогневить Бога.

Нет, она будет держать голову высоко, делать все, чтобы жертва Кита не оказалась напрасной.

Но временами это бывает так трудно…

— А где дорогая Ами? — осведомилась леди Уинфорд, входя в гостиную в расстегнутой развевавшейся парчовой ротонде, с мопсом под мышкой. Не успел Холт поднять глаза, как на парчу полилась тонкая желтая струйка, оставив у ног графини небольшую лужицу.

— Ваш мопс только сейчас обмочился, мадам, — сообщил он, не отвечая на ее вопрос. — Позвать Люси чтобы все убрала?

— Да… о, моя бедняжка… видишь ли, она щенная.

Холт, уже протянувший руку к сонетке, замер и растерянно пробормотал:

— Прошу прощения…

— Щенная… ну, понимаешь, беременна. И не смотри на меня так! Вполне приемлемое выражение, не в обществе, разумеется, но судя по твоему виду, можно подумать, ты никогда не слышал этого слова. Глупо брезгливо поджимать губы и соблюдать идиотские приличия если учесть, чего только не проделывают люди за закрытыми дверями! Большинство моих знакомых — жалкие лицемеры: говорят одно, поступают по-другому и осуждают тех, кто имел несчастье попасться на какой-нибудь гадости, а сами втайне радуются, что удалось ускользнуть. Просто позор! Ты со мной не согласен?

Холт дернул за шнур сонетки, висевший у стены, и вернулся к бабке.

— Насколько я понял, в доме есть беременные особы женского пола: то ли Люси, то ли эта собака.

— Совершенно верно. Я слишком стара для подобных вещей. Кого ты имел в виду… ну, конечно, не Люси.

Бедняжка Софи. Смотри, она то и дело оставляет лужицы, и, очевидно, ей не по себе.

— Мне трудно судить.

— Собаки мало чем отличаются от лошадей, в которых ты так хорошо разбираешься, да и от людей тоже.

Но скажи, как на твой взгляд: ей нехорошо?

Холт неохотно присмотрелся к мопсу. Карие глаза вылезали из орбит, впрочем, как всегда. Но вот нос сухой, да и скалится она неестественно, что придает ее морде странное выражение, если так можно сказать про животное. К тому же она тяжело и неровно дышит, из пасти свисает розовая ленточка языка.