Лориан слушал, затаив дыхание, про времена, когда смертные почитали нас, как богов, про погибшие кланы и прекрасные разрушенные города, и восхищение в его глазах смешивалось с печалью…

Как часто люди представляют моих сестер и братьев совсем не такими, какие они в действительности. Боятся отнюдь не того, чего стоит. И пытаются найти с нашей помощью вовсе не те ценности, ради которых стоит жить…

Я подумал слишком громко. Кажется, Лориан услышал последнюю мою мысль, потому что ответил именно на нее:

— Дарэл, я не хотел бы жить в твоем мире.

Знаю. Не хотел бы.

Это странно. Это как минимум необычно для человека, но тебе действительно не нужна сила и власть, которую дает нечеловеческая сущность. Для тебя важнее солнечный свет…

Циник — это человек, который знает цену всему и ничему не знает ценности.

Оскар Уайльд. Веер леди Виндермир.

27 сентября 2004

Миклош Бальза любил комфорт. Поэтому для своих редких поездок по городу всегда выбирал лимузин. Несмотря на отвращение нахттотера[13]ко всему новому и прогрессивному, эта машина полностью соответствовала его эстетическим требованиям. Здесь нахтриттер[14], как почтительно называли своего главу члены клана, не чувствовал себя крысой, что бывало, когда приходилось изменять своему вкусу ради дела семьи и пересаживаться в менее удобный и престижный автомобиль.

Вот и сегодня вечером господин Бальза приказал Роману из многообразия авто, находящихся в гаражах Золотых Ос[15], взять черный «роллс-ройс». Выезжать в Столицу из резиденции на этом чуде машиностроения было даже приятно, хотя в последние сто лет у нахттотера выработалась стойкая антипатия к городам.

По его мнению, за эти годы людские муравейники настолько забились, что смрад человеческих тел порой причинял Миклошу головную боль. Он, конечно, с этим досадным фактом смирялся — «всех овец не перережешь (во всяком случае, сразу)» — но свои вояжи по улицам мегаполиса сократил в пять, если не семь раз.

«Раньше, — раздраженно думал нахтриттер, сидя в комфортном салоне на удобном мягком сиденье, — все было куда проще. О миллионных городах никто и не слышал. Жизнь пусть грязная, зато являлась куда более свободной и вольготной. Тогда киндрэт были королями ночи. А сейчас — больше похожи на выползающих из укрытий призраков. Цивилизация овец губит волков. Превращает киндрэт в беззубых телят. Чем стали те же кадаверциан, к примеру?.. И это грозный клан Смерти, в Средние века заставлявший пражан прятаться по домам, как только наступала ночь?!»

Миклош посмотрел в окно. Проводил взглядом памятник, стоящий на противоположном берегу реки. Едва не выругался. Где здравый смысл устанавливать в Столице такое?! В глазах господина Бальзы бронзовый гигант с треугольной шапкой, водруженный на скорлупку парусного кораблика, походил скорее на огромное чудовище. И что оно высматривало на территории его, Миклоша Тхорнисха, города — следовало еще выяснять. Нахттотер не стал вникать в подробности произведения искусства, лишь про себя отметил: «Встречусь со скульптором — разберемся»…

Впрочем, Кремль, мимо которого сейчас проезжал лимузин, Миклошу также не нравился. Нагромождение красных кирпичей, плоские поверхности. Чрезмерно радостные цвета… Лично для него единственно признаваемую ценность имела лишь мрачная готическая или хотя бы псевдоготическая архитектура. Этим любимая нахттотером Прага отличалась от Столицы в лучшую сторону. Но Прага, увы, теперь недоступна. Уже несколько веков. И останется впредь.

— Проклятые кадаверциан! — пробормотал он, скрипнув зубами.

Следующее проклятие было адресовано клану Даханавар. Последние доводили тхорнисха до бешенства тем, что смели защищать овец!

Миклош удовлетворенно хмыкнул. Правильно, что он отправил Йохана на Совет к Ревенанту вместо себя. Слушать истеричные визги Фелиции — то еще удовольствие… Господин Бальза жалел свои нервы и уши. Он люто ненавидел Старейшину клана Даханавар и после вынужденных встреч с ней порой по две недели не мог писать музыку.

Нахттотер был уверен — «прекрасная» мормоликая слишком много о себе мнит. Считает королевой. И самое отвратительное — пытается вводить свои правила для других семей. Что забавно — те очень часто их принимают и соблюдают. Кому-то приходится считаться с мощью клана Леди, кто-то слишком туп, чтобы понимать, что им управляют. Лишь Асиман и Тхорнисх пока не подписали ни одного соглашения по правилам охоты.

Господин Бальза был твердо убежден: все люди — законная добыча киндрэт, и не собирался расшаркиваться перед каждой овцой, прежде чем вцепиться ей в шею. А уж тем более оставлять в живых… Асиман, конечно, дураки. Если гадишь, за собой следует убирать, чтобы не было лишних вопросов. Но это их дело. Раз уж Амир так любит пачкать, то, быть может, он считает удовольствием избавляться от проблем, которые наваливаются после того, как полиция или, того хуже, чистюли-Даханавар обнаруживают очередной человеческий труп.

Позиция Тхорнисх в этом вопросе предельно ясна. Золотые Осы будут делать, что захотят, и плевать на всех. И пусть их только попытаются загнать в рамки глупых правил. Клану есть чем ответить.

…Девчонку он заметил сразу. Невысокая, но с отличной фигуркой и (что самое главное) толстенной соломенной косой ниже талии. Одета стильно, хотя не шикарно. Минимум косметики и, судя по отличному цвету лица, — не курит. То, что надо. Эта малышка была в его вкусе.

Миклош Бальза обратил на девушку внимание, когда посмотрел в окно очередной раз, беседуя по телефону. Приказал немедленно остановить лимузин. Не спуская глаз с неизвестной, закончил разговор и, потянувшись за плащом, бросил шоферу:

— Жди.

— Но, нахттотер, — попытался возразить тот. — У вас встреча и…

— Я сказал, жди, — не повышая голоса, произнес глава клана.

Водитель заткнулся и поспешил открыть дверь для господина Бальзы.

Тот вышел из машины. Вдохнул ночной воздух. Пахло грозой и выхлопными газами с автострады. Мерзость! А Йохан еще слезно умоляет не сидеть дома и хотя бы раз в неделю гулять по городу. Что за глупость! Нахтриттер не был склонен наслаждаться прогулками. Из своей берлоги он вылезал крайне редко и только по делам. Даже пищу ему доставляли в особняк.

Подумав о еде, Миклош вновь бросил взгляд на девчонку. Та стояла на противоположной стороне дороги, явно кого-то ожидая. Что же, малышка даже не представляет, кого она дождалась в эту ночь. Мурлыча себе под нос симфонию собственного сочинения, глава клана уже собрался подойти познакомиться, но тут протяжно затрезвонил телефон.