Это было необычно. Взгляд Файер с любопытством скользнул по Бригану. Ледяное выражение лица, нечитаемый разум. Он тихо говорил с воинами и ни разу не посмотрел на нее.

Все снова расселись по коням, и вскоре от штабных по толпе прошла весть, что любой, кто затеет драку по любому поводу, касающемуся леди Файер, вылетит из войска и потеряет протекцию, его лишат звания и отправят домой безоружного. По удивленным свисткам и взлетевшим бровям своих стражей Файер поняла, что такое наказание за драку считается суровым.

Слишком мало она знала о порядках в войске, чтобы предполагать что-то определенное. Делают ли суровые наказания Бригана суровым командиром? А суровый — это то же самое, что жестокий, или нет? Может, в жестокости и кроется причина такой власти Бригана над своими воинами?

Что жестокого в том, чтобы выгнать человека из войска в период надвигающейся войны? Файер это показалось скорее милостью.

Файер представила себе, как на закате дня Арчер едет через свои поля, останавливается, чтобы переброситься словом с земледельцами, смеется, костерит упрямую и каменистую северную почну — все как обычно. Сегодня они с Брокером сядут ужинать без нее.

Когда войско, наконец, остановилось на ночлег, она настояла на том, чтобы собственноручно почистить своего коня. Она шепталась с Малышом, наклоняясь к нему, и успокаивала себя ощущением единственного родного сердца в этом море чужаков.

Лагерь разбили в гигантской подземной пещере, на полпути между домом Файер и крепостью Роэн. Файер никогда в жизни не видела такой громадины — впрочем, она и сейчас ее не особо видела, потому что было темновато, тусклый свет лился только через трещины в своде и из входов. Когда село солнце, в пещере наступила полная тьма, и Первое войско превратилось в сборище теней, тянущихся по наклонному полу.

Звуки в пещере звучали густо и мелодично. Когда командующий отбыл из лагеря с двумя сотнями воинов, эхо было как от двух тысяч, и стук копыт зазвучал вокруг, как колокола. Он уехал, как только убедился, что все устроились — с таким же не поддающимся расшифровке лицом, как всегда. Пятьдесят разведчиков не вернулись в назначенное место и время. Он отправился их искать.

Файер было неспокойно. Ее смущали шевелящиеся тени пяти тысяч ее спутников. Чаще всего охрана не допускала до нее воинов, но отстраниться от поступающих в мозг впечатлений было невозможно. Она выбилась из сил, чувствуя такую толпу. Большинство из них, хоть и подсознательно, думали о ней — даже те, кто был совсем далеко. Слишком многие чего-то от нее хотели. Кому-то удавалось подобраться слишком близко.

— Чудовища очень хороши на вкус, — прошипел ей воин со сломанным в двух местах носом.

— Я тебя люблю. Ты красотка, — прошептали еще трое или четверо, выискивая ее взглядом, прижимаясь к ограждающим ее стражам в попытке дотянуться.

Перед отбытием Бриган дал охране четкие указания. Для леди нужно разбить палатку, несмотря на то что в пещере есть крыша, и в палатке с ней должны постоянно находиться две женщины-стражницы.

— То есть мне вообще нельзя оставаться одной? — вставила она, услышав разговор Бригана с Музой.

Бриган взял рукавицу у юноши — видимо, своего оруженосца — и натянул на руку.

— Нет, — сказал он. — Нельзя.

И прежде чем она успела набрать в грудь воздуха для возражений, надел вторую рукавицу и кликнул, чтобы привели коня. Грохот копыт постепенно смолк вдали.

В палатке витал запах жареного мяса чудовищ. Файер скрестила руки на груди, стараясь не пялиться на двух женщин, чьих имен никак не могла вспомнить. Потом развязала платок — наверняка в их присутствии можно позволить себе отдохнуть от плотной повязки. Им ничего от нее не нужно. Самое сильное чувство, которое ей удалось от них уловить, оказалось скукой.

Конечно, как только они увидели ее волосы, скука испарилась. Они окинули ее любопытными взглядами. Она устало поглядела на них в ответ.

— Я забыла, как вас зовут. Простите.

— Марго, миледи, — ответила одна из них, с широким, приятным лицом.

— Мила, миледи, — ответила вторая, тонкая, светловолосая и очень юная.

Муза, Марго и Мила. Файер подавила горестный вздох. Распознавать разум почти каждого из двадцати своих стражей она уже научилась, но вот на имена понадобится некоторое время.

Она не знала, что еще сказать, поэтому взялась за футляр, открыла его и вдохнула теплый запах лака. Ущипнула струну, и получившийся звук, глухой, как эхо колокола, притянул ее внимание. Вход в палатку был открыт, а сама она находилась в нише у боковой стены пещеры, над ней изгибалась низкая крыша, сама похожая на каркас инструмента. Она устроила скрипку под подбородком и настроила, а потом очень тихо начала играть.

Она играла колыбельную, успокаивая, убаюкивая себя. Мысли о войске померкли.

Сон никак не хотел приходить, но она понимала, что звезды искать этой ночью бесполезно. Через трещины в своде сочился дождь, стекая на пол по стенам пещеры; небо сегодня будет черным. Но может быть, полночная буря прогонит ее сны? Она откинула одеяло, нашла сапоги, проскользнула мимо спящих Марго и Милы и отвела рукой ткань, закрывающую выход из палатки.

Снаружи она позаботилась о том, чтобы не споткнуться о спящих стражников, расположившихся вокруг палатки на манер живого рва. Четверо воинов не спали: Муза и еще трое мужчин, чьих имен она не запомнила. Они играли в карты при свете свечи. По всему полу пещеры тут и там мерцали свечи — наверное, у большинства отрядов тоже были ночные дозорные. Ей стало жаль воинов, стоящих на посту снаружи, под дождем. А потом — поисковый отряд Бригана и разведчиков, которых они искали, потому что ни те, ни другие до сих пор не вернулись.

Вид у ее охранников был немного ошеломленный. Она вспомнила, что забыла завязать волосы, и провела по ним рукой.

— Что-нибудь случилось, миледи? — первой опомнилась Муза.

— Видно ли откуда-нибудь из этой пещеры небо? — спросила Файер. — Мне хочется посмотреть на дождь.

— Да, миледи, — ответила Муза.

— Вы покажете мне дорогу?

Муза положила карты и принялась будить стражей, спящих на дальних концах импровизированного рва.

— Что вы делаете? — прошептала Файер. — Муза, не нужно. Прошу. Пусть спят.

Но Муза продолжала трясти их за плечи, пока четверо воинов не проснулись. Она приказала двум игрокам в карты остаться и нести караул, а остальным — вооружиться.

Теперь к усталости прибавилось еще и чувство вины. Файер снова нырнула в палатку за платком, луком и стрелами и вскоре присоединилась к своим шести вооруженным и сонным стражам. Муза зажгла свечи и передала всем. Тихо, друг за другом, семь силуэтов двинулись вдоль края пещеры.

Узкая, крутая тропа, по которой им пришлось взбираться несколько минут, привела к отверстию в стене. Файер едва видела, что находилось за ним, но инстинктивно не решалась высовываться слишком далеко и старалась крепко держаться за края скалы, образовавшие вокруг нее что-то вроде дверного проема. Падать ей не хотелось.