Женщина настороженно посмотрела на него:

– Это маркиз послал вас, милорд?

– Маркиз, которого вы знали, умер, и сейчас титул носит мой брат. Он гораздо более справедливый человек, смею вас заверить.

– Хорошо бы так, милорд, но я не вправе обсуждать тех, кто стоит выше меня...

– У меня есть основания полагать... – Габриэль пытался подобрать правильные слова. – Был момент, когда моя мать удалилась от общества...

– Да-да, тогда миледи стала пленницей в собственном доме. Все началось сразу после вашего рождения...

Габриэль опустил голову.

– Спустя несколько лет, когда вас и вашего брата отправили в школу, маркиз отправился по делам в Дувр. Он отсутствовал неделю или больше, и когда вернулся, один из лакеев – проныра с лицом, как у крысы, – сказал ему, что миледи отсутствовала дома в течение нескольких дней. – Женщина замолчала и уставилась на огонь отсутствующим взглядом.

– Тогда отец отослал вас из дома... Я уверен, что моя мать была против этого.

Женщина, поджав губы, молча посмотрела на Габриэля.

– Я хочу знать, была ли моя мать больна... Возможно, она уезжала на воды, чтобы поправить здоровье?

– Маркиз никогда не позволил бы ей уехать, милорд. Она все время находилась в своей комнате... вынуждена была там находиться. Лишь мне одной позволено было заходить к ней. Маркиз был очень жестоким человеком, и никто не осмеливался ему перечить. Хотя он утверждал, что у вашей матушки плеврит, но доктора никогда не звал.

Миссис Каттер замолчала, а когда снова посмотрела на Габриэля, ее взгляд, казалось, прожег его насквозь.

– В наши дни эти объемные платья многое скрывают, милорд, но двадцать с лишним лет назад мода была другой, и скрыть положение женщины не представлялось возможным. Выходит, вы знаете о ребенке?

Габриэль вздрогнул, словно искра, отлетев от огня, попала ему в самое сердце.

– Да, – сказал он. – Говорите, вы не выдадите ничьей тайны.

Миссис Каттер кивнула.

– Это я приняла у нее роды, а потом тайком вынесла ребенка из дома. Ваша мать боялась того, что может сделать с ним маркиз. Господи, как же она плакала, отдавая мне малышку! – Глаза пожилой женщины вновь затуманились слезами. – Я отнесла бедную малютку подруге вашей матери. Надеюсь, ребенок выжил?

Габриэль кивнул.

– Я только в этом году отыскал сестру, – не выдержав, вздохнул он. – С ней все в порядке.

Старушка перекрестилась.

– Господи, как же я рада это слышать! Я так боялась... Маркиз подозревал, что это я тайком передавала вашей матери письма, а потом забрала ребенка, и выгнал меня. Мне было не жаль покидать этот ничтожный дом – простите меня за такие слова, милорд, – вот только не хотелось оставлять вашу мать одну. Женщина, которую взяли на мое место, была чересчур угрюмой, и ваша мать осталась совсем одинешенька.

На некоторое время в комнате воцарилось молчание, а затем Габриэль медленно заговорил, словно его горло болело или ответ был совсем не важен для него.

– Эти письма... Вы не помните, кому вы их посылали?

Миссис Каттер подняла глаза.

– Я не видела имени. Ваша мать боялась писать имя на бумаге, чтобы, не дай Бог, ее муж... Думаю, она посылала их с доверенным лицом.

– Понимаю. – Такого разочарования Габриэль еще ни разу не испытывал. Он был так близко к разгадке...

– Письма направлялись в Йоркшир, милорд. Боюсь, больше я ничего не помню.

Поблагодарив старушку, Габриэль вышел на крыльцо и, достав пригоршню серебряных монет, отдал их Молли Каттер.

– Думаю, леди Гиллингем хотелось бы отблагодарить вашу мать за все, что она для нее сделала, – пояснил он.

Глаза женщины округлились.

– Спасибо, милорд, вы так добры...

– Я поговорю с моим доверенным лицом о том, чтобы вашей матери назначили достойную пенсию.

Бормоча слова благодарности, женщина присела в реверансе, а Габриэль, вскочив на коня, поехал прочь. Хоть что-то за несколько недель поисков – небольшая, но все же зацепка. Еще одна нить, ведущая к его отцу.

Спустя два дня Кларисса все же нашла в себе силы выйти из дома и в сопровождении Мейвис пройтись по магазинам, где приобрела новую шляпку, которая очень подходила к двум платьям, которые Джемма хотела непременно купить для нее. Она также отыскала чудесную шаль, записав все покупки на счет брата. Теперь ей стало немного легче думать о том, что она может позволить купить себе такую одежду и имеет право носить ее.

Вспомнив время, когда она работала служанкой и не могла пожелать для себя даже ничтожную мелочь, Кларисса подарила Мейвис несколько ярких розовых лент для волос, и при виде подарка щеки служанки стали почти такими же розовыми от удовольствия.

Наконец они вышли из магазина. Мейвис несла картонку со шляпкой, а Кларисса – зеленую шаль. Ей очень нравилось ощущение шелковистой ткани под пальцами, эта шаль будет чудесно смотреться с одним из ее новых платьев...

Как раз в тот момент, когда она порадовалась тому, что начинает себя чувствовать более свободно в своем новом амплуа, она увидела то самое лицо...

На улице стояла женщина, которую Кларисса боялась больше всего на свете.

Кларисса остановилась так внезапно, что служанка чуть не налетела на нее.

– Ой, простите... – Взглянув на хозяйку, Мейвис нахмурилась. – Что-то не так, мисс?

Кларисса молчала, ее сердце бешено колотилось, в глазах потемнело от ужаса.

Дородная женщина стояла всего в нескольких футах от них на запруженном людьми тротуаре и разговаривала с худощавым молодым мужчиной. Одета она была в достаточно дорогое коричневое платье из шелка, на ее плечи был накинут красивый платок, а шляпку украшали яркие цветы.

Возможно, это всего лишь ошибка? Кларисса никогда не видела, чтобы миссис Крейгмур была одета так хорошо. В конце концов, прошло уже несколько лет с тех пор, как она в последний раз видела эту женщину, которая мучила ее все годы пребывания в приюте.

Пока Кларисса пыталась успокоиться, женщина закончила разговаривать и повернулась. Если она ее увидит...

Кларисса набрала в грудь побольше воздуха. Возможно, ей просто привиделся призрак из прошлого, и она вовсе не должна бежать в ужасе прочь! К тому же она больше не сирота, не беззащитный ребенок, отправленный в управляемый нечестными людьми приют, теперь у нее есть семья, и она не может подвести Джемму и Мэтью.

Едва женщина поравнялась с ней, Кларисса громко окликнула ее:

– Миссис Крейгмур!

Женщина остановилась, и самодовольство на ее лице сменилось откровенным беспокойством.