Дело в том, что он почти всю свою службу провел на островах Вест-Индии и прославился столь жестоким обращением с рабами, что вызвало в Лондоне в прошлом году беспрецедентное судебное разбирательство. Впрочем, губернатор Тринидада отделался легким испугом — кто же будет наказывать британского джентльмена за такие шалости с чернокожими рабами, ведь негры и людьми не считались.

— Здесь совершенно недостаточно солдат, генерал, чтобы нанести поражение даже авангарду русской армии, — холодно ответил Уэлсли. — И тем более всей русской армии! Десять тысяч солдат не могут сражаться против тридцати тысяч!

— Вы уверены, сэр, что русские уже высадили столько солдат? Как можно перевезти через Канал такую массу войск за одни сутки?! Вас не могут, простите меня, вводить в заблуждение?

— Если флот не помешает, то они высадят через несколько дней еще больше. Нам нужно собрать наши войска в крепкий кулак, подождать подхода батальонов из глубины острова и Шотландии, только тогда можно надеяться на викторию. Вы не сражались с русскими, но я их видел — для победы нам нужны равные силы!

Голос командующего стал строгим настолько, что бригадный генерал Пиктон решил больше не задавать ненужных и опасных для себя вопросов. Он хотя и блюл субординацию, но несколько свысока относился к младшему на одиннадцать лет генерал-лейтенанту Артуру Уэлсли, считая, причем весьма обоснованно, что аристократы имеют большое преимущество на военной службе ввиду своего происхождения.

Да и назначение на должности в британской армии почти всегда зависело от знатности и хороших связей семей в правительстве и среде аристократии. Так что сейчас было просто опасно возражать Уэлсли — это могло довольно серьезно сказаться на карьере и так засидевшегося в чинах, словно старая дева.

— Генерал!

Холодный голос командующего заставил Пиктона замереть и выпучить глаза в усердии, изображая нерассуждающего солдата.

— Примите командование над шотландцами, которых вы так отечески опекаете, и постарайтесь привести их в чувство! Пусть эти хайлендеры идут первыми в бой и хорошо послужат нашему королю. Нам сейчас дорог каждый солдат, а потому нужно сделать все, чтобы они и помыслить не смогли о мятеже!

— Слушаюсь, сэр!

Бригадный генерал Томас Пиктон только склонил голову под холодными, словно ледяной град, словами командующего, укоряя себя за длинный язык — возмездие пришло мгновенно.

Он будет командовать в сражении теми, кому предназначена роль обреченных на заклание баранов, причем именно в бою против первоклассной европейской регулярной армии, — такого назначения можно пожелать только самому злейшему врагу!

Па-де-Кале

Вице-адмирал Ольферт Фишер мстительно сжал еще крепкие зубы. В отличный русский бинокль старый датчанин прекрасно видел знакомые силуэты могучих британских линкоров, хорошо освещенных восходящим солнцем. Именно с ними он сражался позавчера у Доггер-банки, и никакой ошибки тут не было.

— Что ж, господа, капризная судьба нас вновь свела с недавним врагом, и грех пенять на нее!

Вице-адмирал с лихой веселостью посмотрел на собравшихся на палубе офицеров. Те, как полагается единокровным потомкам викингов, когда-то наводившим ужас на Англию, ничуть не боялись предстоящего с ними боя — лица всех были невозмутимы, будто они собрались совместно разделить холодный ужин.

— Корабли к бою подготовить! С нами Бог и король!

Отдав приказ, адмирал Фишер снова посмотрел в бинокль — долго и внимательно. Вроде равенство — семь на семь, но британцы сильнее, у них больше пушек. Однако русские их хорошо потрепали, а одной ночи для ремонта англичанам было явно недостаточно.

Предстоящая схватка адмирала не пугала: он хорошо знал, что в районе Дувра находятся два шведских броненосца, «Нарвал» и «Кашалот», и утром пришли еще три русских, что вели ночью ожесточенный бой с прорвавшейся из Портсмута британской эскадрой.

Правда, судя по всему, восточные союзники потеряли один или два этих великолепных корабля. Это не катастрофические, но серьезные потери, которые можно компенсировать.

В Кале находилась в полной готовности пара новейших датских броненосцев — «Элефант» и «Гиппопотам». Так их назвали по велению короля: первый в честь известного датского ордена, а название второго говорило само за себя, ибо, как считали знающие путешественники, в далеких африканских реках нет зверя страшнее бегемота.

Это были еще не все силы, и адмирал Фишер о том прекрасно знал. В проливе постоянно патрулировало два десятка русских и французских паровых кораблей. И пусть они были небольшими, от корвета до минных судов, но их роль в морских боях очень велика, а то и решающая, ибо спасения от их атаки нет.

— Поднять сигнал по эскадре! Напоминание — «стрелять по рангоуту»! Да поможет нам Бог!

Адмирал скривил губы и злорадно хмыкнул. Как только британцы будут «стреножены», как любит выражаться Сенявин, и потеряют ход, превратившись в вооруженные пушками плавающие сараи, то их участь будет предрешена. Самодвижущиеся мины, или торпеды, как их называли сами русские, уже показали себя страшным оружием.

Мэдстоун

— Русские к полудню будут здесь, сэр!

Генерал-майор Генри Уильям, второй граф Аксбридж, одиннадцатый барон Пэджет, лихой кавалерийский начальник всего на год старше Уэлсли, стоял перед ним в изорванном и прожженном мундире. На правом рукаве виднелось кровавое пятно наспех наложенной повязки.

— Так скоро? — совершенно спокойным голосом, невозмутимо, как и следует хорошо воспитанному джентльмену, спросил командующий — казалось, что это известие не произвело на него никакого впечатления.

— Да, сэр. Еще вчера вечером их колонны выдвинулись из захваченных портов, держа в авангарде несколько полков кавалерии и посаженных на повозки стрелков. Ночной марш совершен в полном порядке и быстро, все наши атаки были расстроены… Сдержать русских не удалось, сэр, — слишком велик перевес в силах, да еще эти чертовы пулеметы!

Генерал выругался, на сером от усталости лице сверкнули глаза. Однако Аксбридж, еще не остывший от боя, держался на удивление спокойно, даже не морщась от боли, хотя рана от полученной в предплечье пули причиняла ему страдания.

— Сколько с вами солдат, генерал?

— Остатки трех бригад из гарнизонов Дувра и Фолкстоуна да три моих кавалерийских полка, изрядно потрепанных. И все это их дьявольское изобретение — теперь конная атака невозможна, сэр! Мы просто теряем наших прекрасных лошадей!

В глазах графа проскочила такая тоска, что Уэлсли все понял — с русскими пулеметами англичане имели дело в сражении под Хайдарабадом, отправив в атаку густые колонны индусских солдат. Русские просто выкосили, положив за четверть часа многие тысячи сипаев, остальные в панике разбежались прямо на глазах — остановить их было невозможно.

— Русских тысяч двадцать, сэр, с пушками и непонятными станками, похожими на решетки, — я так и не понял, что это такое, прах подери! Командует ими тот самый жестокий старик, что явился в Индию. Да… Там еще тысячи три бородатых казаков!