Сохранившиеся плиты с погребений осужденных покрыты грубо процарапанными иероглифами. В них говорится, например, следующее: «Здесь лежат останки Чжоу Яна из префектуры Ван, провинции Наньян, приговоренного к строительным работам и охране границ, погребен без телесного наказания, умер на 25-й день пятого месяца в десятый год Юн-юань (12 июля 98 года н. э.)».

В ханьский период получило распространение другое религиозно-философское учение – даосизм, с которым также был связан соответствующий культ. Даосизм стал распространяться в конце ханьского периода. В ранних китайских сочинениях это понятие обычно переводится как «путь», «метод» или «принцип». В таких книгах, как «Дао дэ Цзин» и «Чжуан цзы», составленных в V и IV веках до н. э., дао представлено как тайное знание, с помощью которого можно было познать устройство Вселенной. С помощью дао человек мог достичь гармонии с окружающим миром.

Вскоре идеи даосизма стали применять в политике и государственном управлении, хотя они кардинально изменились применительно к данным сферам; происхождение из религиозной системы давало о себе знать в мистических концепциях, рожденных рядом ученых и общественных деятелей. Они считаются создателями даосского мистицизма.

Даосская религия отчасти напоминала поиски телесного бессмертия и использование посредников. Встречались люди, заявлявшие, что они обладают тайным знанием или могут обеспечить материальное благосостояние, излечивать болезни или вызывать дождь.

Так что собою представляет дао – Путь,

Морскую впадину, которую не исчерпать до дна,

Иль бездну, что ничем нельзя заполнить?

Бесспорно, это лоно всех явлений.

Но кто-то призван был установить порядок:

Сровнять поверхность, срезать острые углы,

Распутать все узлы противоречий,

Умерить слишком яркий свет,

Соединить в одно отдельные частицы —

Такую миссию взял на себя творец.

Чье это детище, не знаю,

Но все правители – его потомки.[8]

Перед началом обряда даосские наставники заставляли молиться, чтобы подготовиться к ритуалу. Обычно все завершалось благословением учителя. Неудачу объясняли неверием участников в благополучный исход церемонии.

Некоторые наставники требовали материального вознаграждения за проведение ритуалов и стремились придать таинственность своим действиям, добиваясь особой торжественности во время их совершения. Передавая свои лекарственные снадобья пациентам, они заставляли их принимать позу раскаяния за грехи, пока произносили молитвы или колдовали. Иногда в заговоры включалось имя пациента и обращение к Небесам, Земле и Воде. Приведем пример такого заговора из книги «Дао дэ Цзин», одного из создателей даосизма Лао-цзы:

Зря на природу не ропщи:

И сильный ураган к утру стихает,

И ливень проливной весь день не льет.

Уж так распорядились Небо и Земля,

Что все имеет свой конец, свое начало,

И человек – отнюдь не исключенье.

Равняйся на сторонников ученья дао —

Постигший дао с ним себя отождествляет.

Безверие сродни потере.

Пойдешь за даосом,

Пойдешь за нравственным,

Познаешь радость дао.

Заблудшего ждут горести, потери.

И коли я тебя не убедил,

Останешься в плену своих сомнений.

В даосский культ входило множество ритуалов. С их помощью можно было вызвать дух умершего, чтобы уговорить его вернуться в покинутое тело, а не отдавать владыке царства мертвых. Даосские монахи умели входить в транс, пользоваться диетой и дыхательными техниками, чтобы улучшить состояние больного.

Важным фактором, способствовавшим распространению даосизма в Китае, была четкая организация его культа. Многоуровневая иерархия, система праздников, постов, обязательное чтение священных текстов сложились именно в ханьский период, но продолжали бытовать и в последующие века.

Однако, несмотря на достаточно широкое распространение, даосизм не смог конкурировать с буддизмом – самой ранней по времени возникновения мировой религией. Он пришел в Китай с выходцами из глубин Центральной Азии, заселившими Ханьскую территорию. Возможно, самым первым авторитетным описанием участия китайцев в буддистских церемониях является краткое упоминание «магических пожертвований Будде», которые делались членом императорской семьи Мин примерно в 65 году. Примерно к 100 году или чуть ранее буддизм получил более широкое распространение в столице, где примерно начиная с 150 года принялись за перевод санскритских текстов на китайский язык.

Около 200 года н. э. близ Сяпэя в современной провинции Ганьсу был построен первый в Китае буддийский храм. Он был украшен бронзовой позолоченной статуей Будды, облаченной в шелковые одежды. Скорее всего, строение состояло из нескольких этажей с пагодой в середине. Храм вмещал большое количество молящихся и желающих послушать чтение священных книг. С 166 года по императорскому указу имя Будды связывалось с Лао-Цзы, предполагаемым автором книги «Дао дэ Цзин».

С этого времени буддизм становится официальной религией китайцев, равно как и для всех тех, кто временно пребывал в стране. Но нам неизвестно, как широко он распространился. Не можем мы судить и о том, как китайцы, жившие в ханьский период, приняли его символику, как относились к обрядам и служителям культа.

Если даосизм во многом опирался на представление о том, что тело является вместилищем для души, буддисты надеялись освободить и тело, и душу от мирских страданий. Важно, что спасение мог обрести любой человек, независимо от своего положения и ранга, что противоречило установленным в то время нормам и обычаям. И хотя вера еще не утвердилась настолько, чтобы существенно противоречить существовавшим представлениям, все же еще не пришло время, чтобы осознать социальные и экономические последствия появления монашества.

Следовательно, можно сказать, что население Ханьской империи было склонно к самым разным духовным упражнениям и потребностям. Имело значение и то, что приверженцам учения Конфуция следовало постоянно напоминать о значении моральных принципов и о необходимости соблюдения норм поведения, регулировавших отношения между людьми, домом и государством.

Ожидаемая моралистическая и рационалистическая реакция влияла на соответствующее настроение, предрассудки и легковерие. Поэтому неудивительно, что ханьские историки и другие авторы предпочитали рассказы о благородных поступках древних героев, с тем чтобы подчеркнуть необходимость служения человечеству. Пометки и записи на стенах ханьских гробниц иногда содержали те истории, которые лучше всего могли проиллюстрировать обязанности человека перед его родителями или справедливого и щедрого правительства к своему народу.

В настоящее время невозможно установить точное соотношение городского и сельского населения. Мы лишь знаем, что большая часть населения Ханьской империи была занята в сельском хозяйстве, установить, какая часть жила в городах и относилась к придворным, торговцам или ремесленникам, кули или нищим, значительно труднее. Некоторые ученые склонны считать, что в городах жила примерно треть населения, что составляло почти 18 миллионов человек. Более консервативные исследователи склоняются к тому, что в I—II веках н. э. только десятая часть населения, то есть примерно 6 миллионов человек, была горожанами.[9]