— Спасибо за шампанское, мистер Камерон.

— Ну-ну, Гарсель, не нужно ерничать. Если бы по вашим машинам палили из ракетных установок, вы бы тоже страховались.

— Да, извините, — кивнул Поль. — А что касается того, что я вас не узнал сразу, то это потому, что увидел слишком близко. Зато возле офиса «Сервис суперлогистик» опознал за полмгновения.

— Да, я заметил.

— Вы видели меня? — удивился Гарсель.

— Мне сообщили, что вы за оцеплением, вот и все. Я не слежу за вами, если вы об этом, но чем и как вы занимаетесь — знаю.

— А это зачем? Все думаете когда-нибудь отомстить?

На лице Камерона появилась принужденная улыбка. Он был похож на взрослого, который должен разъяснять ребенку очевидные вещи.

— Месть, мистер Гарсель, должна быть соразмерной. Вот если бы тогда мои ребята прихлопнули вас на квартире, это была бы соразмерная месть. Я был начинающим бизнесменом, который иногда шел не в ногу с законом, а вы тоже невесть что, человечек, готовый писать о чем угодно, только бы прославиться и получить свой бутерброд. Сейчас все сильно переменилось, я занимаюсь крупными делами, вожу дружбу с солидными людьми, не называю полицейских копами и даже плачу налоги. Вы тоже процветаете, у вас замечательный коллекционный автомобиль, даже я такой захотел в свою коллекцию. Так что мы давно уже не враги, мы стали мудрее, и это правильно. А вон и Густав. Заметьте, мистер Гарсель, у нас с вами образуется общий круг знакомых.

«Только не млей, Поль, только не растворяйся в этом желудочном соке! — мысленно прикрикнул на себя Гарсель. — Эти слова — приманка!»

Но до чего же приятно было слышать эти слова от такого опасного и значимого человека, как Джон Камерон. Он почти что предлагал дружбу, он намекал, что они не так уж далеки!

В сопровождении двух джентльменов к Камерону и Гарселю подошел Стоккер.

— Здравствуйте, мистер Гарсель, я привел вам двух клиентов — это Ланкастер Блейк, а это Рик Вануччи, им просто не терпится услышать о новинках вашего бизнеса, прошу вас!

— Благодарю, сэр, — картинно поклонился Гарсель, принимая правила игры. — Идемте поближе к шампанскому, господа, где я буду очень красноречив!

Когда эти трое ушли, Стоккер шагнул к Камерону и они обменялись рукопожатиями.

— Надеюсь, я пожимаю руку Джону Камерону, а не какому-то призраку?

— Это не мне решать, Густав, — в тон хозяину ответил Камерон, и они посмеялись.

— Что там было, кто в тебя стрелял? — спросил Стоккер, поворачиваясь к публике и поглядывая на гостей.

— Стреляли не в меня, а в пустую машину. Мои люди уже работают над этим, кое-какие направления уже нащупали.

— Если что-то понадобится, обращайся. Мне нравится, как мы сотрудничаем, и мне бы не хотелось, чтобы это сотрудничество прервалось столь трагически.

— Спасибо, Густав. Я рад слышать это от тебя, но сейчас я приехал не за помощью.

— Еще одно дело?

— Да, и очень интересное. Ты, конечно, слышал о подпольной игровой зоне на западном побережье?

— Слышал, — кивнул Стоккер, продолжая присматривать за гостями. — Время от времени к нам поступают запросы и жалобы на несоблюдение закона о запрете игр.

— Вот-вот, я как раз об этом. Закон о запрете азартных игр на побережье существует больше двадцати лет, но подпольные дельцы успешно обходят его, покупают инспекторов по надзору и полицию. Одним словом, бизнес не останавливается, хотя не приносит тех доходов, которые мог бы приносить…

— Понимаю. Чего ты хочешь от меня?

— Нужно отменить старый закон о запрете игр, тогда бизнес, который сейчас стоит около десяти миллиардов, будет стоить сто пятьдесят миллиардов.

— О! Мне нравится этот масштаб! — заметил Стоккер, и собеседники засмеялись. — Но как мы туда внедримся?

— Я уже начал этот процесс, поскольку у местных образовались какие-то разногласия. Глупо было бы упускать такую возможность, так что к тому моменту, как ты, я надеюсь, протолкнешь этот закон, треть зоны я сумею подмять под себя, ну а потом наступит второй этап. Он будет более мягок, но не менее эффективен.

— И я получу свою долю?

— Разумеется. Твои двадцать процентов, как всегда.

— Теперь двадцать пять, Джон, политическая ситуация изменилась.

— Хорошо, я верю тебе. Если ты говоришь двадцать пять, значит, у тебя на то есть веские основания.

Хуже нет, чем работать в жару, когда даже в тени тошно. Обычный человек, одинокий мужчина, может сидеть под зонтиком на пляже и, попивая сок, смотреть на девушек в бикини. Но если он на работе, причем за хорошие деньги, то вместо тени под зонтиком приходится сидеть в сарае спасателей, на бухтах измочаленных веревок, и крутить настройки бинокля.

И так третий день подряд — с утра до вечера.

— Бирч, ты их видишь? — спросил Галардес по рации, чтобы хоть как-то развлечься.

— А то ты их не видишь, — недовольно отозвался Бирч, позиция у которого была не намного лучше, чем у коллеги. Бирч работал под прикрытием — торговал мороженым и при желании мог съесть порцию-другую замороженного сока. Но он не любил фрукты и даже в такую жару предпочитал жареное мясо. А еще половину своего жалованья он оставлял в заведениях для мужчин, поэтому дежурство на пляже, среди десятков, а то и сотен красоток в бикини казалось ему сущей пыткой и никакое мороженое при двойном перегреве не помогало.

— Я вижу только одного, а второй отошел к раздевалке с какой-то блондинкой в желтом купальнике. Ох, у нее и задница…

— Где? — тотчас заинтересовался Бирч.

— Ну я же сказал, не вижу его, но ты должен видеть.

— Ага… Вижу. Да он ее лапает!

— Не ори, Бирч, а то они сейчас оборачиваться станут.

— С лимонным соком закончилось, но виноградное тоже очень вкусное…

— Чего?

— Это я не тебе, это я мальчику мороженое посоветовал.

— Ушел мальчик?

— Ушел. А куда эта парочка подевалась?

— Вернулись на место, где кудрявый загорает.

— А… Точно, вижу.

Повод для разговора иссяк, и обливающийся потом Галардес с тоской посмотрел на часы. Половина второго, судя по тому, как вели себя те, за кем им с Бирчем велено было приглядывать, в этой дощатой печке ему предстояло сидеть еще часа четыре. И это при том, что четыре большие мухи, которые оказались запертыми вместе с ним в сарае, уже валялись бездыханные у стены, а он еще держался. Правда, у мух не было воды, а у него оставалось целых три литра. Но какой толк в воде, если она теплая?

— Могу вам предложить вот это — оно смородиновое… Да… Ну или так, да… А как вас зовут? Джесика? Очень приятно. А меня — Рудольф…