— Понятно, — коротко ответил Виктор, и замолчал.

Замолчал и Николай. Он грустно улыбнулся, вспомнив свою беседу с тем сотрудником особого отдела.

Тогда Николай лежал на кровати в казарме комендантского взвода, в ожидании решения своей судьбы. Их тогда всех троих на вертушке доставили в Ташкент. Он уже был у следователей военной прокуратуры, которым по нескольку раз давал одни и те же показания. На него и кричали, и угрожали…. Спасибо сержанту Федьке Болдыреву, единственному оставшемуся в живых свидетелю, который, к счастью слышал, сначала, разговор, а потом видел и его потасовку с командиром взвода.

Николай все чаще стал задумываться о том, как устроен мир: Человек рождается, растет, к чему стремится. Наживает друзей, а больше врагов. Кто-то для кажущейся выгоды ловчит, кто-то кого-то предает…. И вдруг, все исчезает…. И не понятно, для чего, все-таки живет человек. Разве для того, чтобы творить зло, убивать себе подобных, причинять им боль обиды? И он не соглашался с этим.

Его поднял с кровати дневальный.

— Старший прапорщик Семченко есть?

— Есть, — отозвался Николай, садясь. — А в чем дело?

— К майору Хромову! — сказал солдат и повернулся к выходу.

— Эй! Подожди! — торопливо остановил его Николай, спрыгнув на пол. — Где мне искать его?

— Где, где…. В штабе, естественно.

— А кто он? Я тут недавно… — извиняющимся тоном спросил Николай.

— Сотрудник Особого отдела. — Ответил солдат с усмешкой. — Как войдете, прямо по коридору последняя дверь с левой стороны.

Николай торопливо натянул сапоги, надел бушлат, шапку, также торопливо вынырнул из палатки и зашагал в сторону комендатуры. Перед входом остановился, чтобы вытереть с лица выступивший пот.

Узнав к кому, он идет, часовой попросил подождать, и связался с кем-то по телефону. Затем, критически окинув взглядом не первой свежести форму Николая, разрешил пройти.

Найдя нужную дверь, Николай постучал.

— Входите, Николай Степанович, — отозвался голос из-за двери.

Николай, удивленный обращением к нему по имени отчеству, чего не было в военной прокуратуре, на мгновение замешкался, и только потом вошел в кабинет.

— Товарищ майор, старший прапорщик Семченко по вашему приказанию прибыл, отрапортовал Николай сидевшему за столом майору лет сорока, с живым и приветливым лицом.

— Здравствуйте, здравствуйте, Николай Степанович, — дружелюбно ответил тот.

— Пожалуйста, присаживайтесь. К сожалению, я не мог с вами раньше познакомиться, только вчера вернулся из командировки.

— Как вы устроились? — заботливо поинтересовался особист.

— Нормально, — машинально ответил Николай, не понимая, к чему такое предисловие.

— Раньше не приходилось иметь дела с Особым отделом?

— Да нет, — Николай пожал плечами.

— Так, так… — удовлетворенно кивнул особист, и незаметно перешел к разговору о его родителях, других родственниках, службе в армии, а потом и к трагедии последнего боя.

— Николай, удивляясь, что его никто не прерывает, не кричит и не угрожает, как это было в военной прокуратуре, теперь уже спокойно, все рассказал, и о споре со своим командиром, которому безуспешно пытался доказать, что нужно сначала в кишлак направить разведку. О трагедии, которая постигла взвод, который попал под кинжальный огонь засады моджахедов. О том, как набил морду старлею, из-за упрямства и самоуверенности которого погиб взвод…

Майор также дружелюбно попросил Николая, все что рассказал, изложить письменно, в форме объяснительной. Потом, пристально посмотрев в его глаза, задумчиво произнес:

— Удивляюсь тебе, прапорщик, как ты, мастер спорта по восточным единоборствам, обошелся с этим подонком, ну, как бы это сказать….деликатно, что ли. Ну ладно, я все доложу своему начальнику, а он уже командующему. Но не надейся, что все с тобой может гладко пройти. У твоего старлея, оказывается родной дядя большой начальник в Генштабе…

Очнулся от толчка в бок Виктора.

— Слышишь? — кивнул тот в сторону идущей километрах в трех от лагеря автотрассы. Оттуда доносился гул моторов.

— Колонна идет, — прокомментировал он, протягивая бинокль Николаю. — Бэтээры и грузовики…

— Личная гвардия самого Раббани, — уточнил Николай. Давай готовься к встрече. Я на КПП к Моммаду. Колонна идет прямо на него. Завьялов! — крикнул он, оборачиваясь, — иди сюда.

— Вот что, Ваня. Спустишься с Колей на склад, — кивнул он на стоящего рядом Федорова. Он проведет тебя к телефону. Будешь сидеть за столом, и ждать моего звонка. Понял?

— Понял, — кивнул тот и покосился на Федорова, который закидывал за спину автомат.

— А мне автомат брать? — спросил он Николая.

— А ты, как думал, — ответил за Николая Виктор. — Забыл, что снова на войне?

Сумерки мягко переходили, в светлую ночь. Неизвестно откуда выплывшая луна ярким диском повисла над лагерем. Разбросанные вокруг нее огромные звезды нависали над землей так низко, что казалось, подними руку, и ты дотронешься до них.

Николая раньше, когда он только прибыл в Афганистан, сначала удивляла такая близость небесных светил, но потом привык. И теперь, когда, пригнувшись, бежал в сторону КПП, он радовался этим светилам, которые помогали им, предупреждая от внезапного нападения духов.

А я рискнул тебе позвонить на склад, — напряженной улыбкой встретил его Моммад. — Ответили, что ты уже побежал ко мне.

— Да, как увидели колонну, так сразу рванул к тебе. Мы с Виктором так и предполагали, что они пойдут на тебя. — Он поднял бинокль и посмотрел на дорогу, откуда доносился гул. Если колонна была видна хорошо с крыши склада, то отсюда ее не было пока видно, хотя благодаря небесным светилам дорога и окружающая местность бала, как на ладони. Виден был только колючий кустарник, тянущийся вдоль дороги.

— Я давно хотел тебя спросить, что это за колючки растут вдоль дороги? Я еще по Афгану их помню, но вот названия так и не узнал, — спросил он, не отрывая от глаз бинокля.

— Арча, они называются. Хороший, кстати, кустарник. Если положишь туда мясо, не протухнет. У нас, в Афганистане, пастухи так и делают. И мясо сохраняется, не нужен холодильник, и шакал не залезет — колючки очень острые…

— Вот я это и хотел услышать. Значит, духи через них не пролезут?

— Почему не пролезут? Могут и пролезти, только сначала нужно его напалмом спалить. А пока он защищает нас.

— А вот и наша колонна, — усмехнулся Николай, протягивая бинокль Моммаду. — Из-за бугра выплыла…

— Коля, смотри, бэтээр остановился.

— Вижу, — Николай и без бинокля видел, как метрах в двухстах, передний бэтээр остановился. Из верхнего люка вылез моджахед и спрыгнул на землю. Он поднял над головой белую тряпку и, размахивая ею, медленно зашагал в сторону КПП.