– Мы в аббатстве, в моей келье, – разъяснил Виллуан и многозначительно покосился на Дориана: дальше следовало докладывать ему. Преодолев себя, виконт все же опустился на колено перед ложем Лоретты и смиренно склонил голову.

– Мадемуазель! Из-за моего упущения вы едва не погибли. Ваша лошадь понесла, а я… – Взмах раненой рукой передал все отчаяние, что ощущал Дориан. – Я не смог удержать поводья, хотя почти что дотянулся до них… Вы очутились в реке и, если бы мне не посчастливилось в последний миг перехватить вашу лошадь, погибли бы.

Дориан глядел в пол, и потому дернулся, когда пальчики Лоретты прикоснулись к его правой руке, лежащей на покрывале.

– Не говорите ерунды, виконт! Вы ведь меня спасли, я верно понимаю? И, между прочим, вы меня предупреждали, что ехать галопом опасно, – напомнила мадемуазель де Мелиньи.

– К тому же, – прибавил отец Анри, – виконт сделал это, несмотря на то что был ранен.

Дориан покосился на священника: подшучивает, наверное, оправдывая его? Но человек, полчаса назад сыпавший колкостями, теперь от всей души улыбался.

– О! – Лоретта казалась неподдельно взволнованной. – Я чрезмерно жестока к вам, виконт… Я должна была осознать… Ведь я у вас справлялась, а вы заверили меня…

– Все хорошо, – поспешно успокоил ее Дориан.

– Чем я могу отблагодарить вас, сударь? – Лоретта вновь взглянула на священника. От вина она совсем раскраснелась. Дориан перевел дух с некоторым облегчением: по правде говоря, перспектива быть не прощенным этой изумительной девушкой его пугала. Лоретта, будто по невнимательности, вновь дотронулась до его руки, и виконт чувствовал мягкое покалывание там, где ее пальцы коснулись загрубевшей кожи. Память, не спросив, тут же подбросила другие воспоминания: как четверть часа назад он прикасался к ее обнаженному телу. «Мне надлежит схватить кинжал и уничтожить подобные мысли, вырезать их с корнем, выжечь каленым железом, – подумал Дориан. – Прочь, прочь! Я практически ничего не знаю о ней, а она уж абсолютно точно не заинтересуется мной. Ей не нужен неимущий дворянин из Бретани, приехавший под крылышко состоятельного дяди, и я не должен ставить ее в такое положение. У меня имеется понятие о чести!» Однако все понятия и убеждения становились такими туманными под взглядом чудных глаз Лоретты… Дориан не был убежден, что влюбился хотя бы чуточку, но его влекло к ней. Определенно.

Меж тем старый греховодник, отец Анри, успел рассыпать целую шкатулку комплиментов, заверяя Лоретту, что самая лучшая благодарность для него – то, что мадемуазель де Мелиньи будет отлично себя чувствовать и попытается не заболеть. Лоретта с радостью ему это обещала.

– У меня слипаются глаза, – созналась она через некоторое время. – Господа, вы не будете возражать, если я немного вздремну?

Господа не возражали: бокал девушки опустел, испытанный шок давал о себе знать. Несколько часов сна возвратят ей хотя бы часть сил. Лоретта закрыла глаза и почти моментально погрузилась в сон, свернувшись под одеялом клубочком, словно махонький котенок. Отец Анри, стараясь не дышать, встал, отступил от кровати и сел в кресло. Дориан последовал его примеру, вслушиваясь в дыхание девушки.

– Какая славная девочка, – рассеянно произнес отец Анри, вертя в руках порожний бокал, затем тряхнул головой и потянулся за графином.

Дориану от вина тоже захотелось спать, и он с трудом удерживался от того, чтобы последовать примеру Лоретты…

Начинающих клевать носом мужчин спас тихий стук в дверь. Отец Анри встал и открыл – на пороге стоял монах, державший тяжело нагруженный поднос. Он что-то негромко сказал священнику, вручил ему принесенное и улетучился, как утренний туман. Отец Анри озадаченно взглянул на доставленную еду, затворил дверь и поставил поднос на стол.

– Настоятель просит нас принять это, – святой отец усмехнулся. – Подумать только, мясо! – и впрямь, на подносе, топорщась фальшивыми перьями, красовался нафаршированный бог знает чем фазан.

– Невиданная щедрость со стороны вашего настоятеля! – одобрил де Бланко. Он знал, что в монастырях обычно жили небогато. – Наверняка это грешно – вкушать такого фазана в стенах обители. Но не стану утверждать, что грехопадение будет содеяно мною без удовольствия.

– Я полагаю, нам уже отпущен этот грех, – отец Анри беспечно махнул рукой. Он вновь закрыл дверь на засов – во избежание нежелательных визитов – и лишь после этого взялся за нож. – Если уж эту птицу прислал сам настоятель…

Расположившись у стола, мужчины, более не колеблясь, приступили к трапезе. Так как оба были страшно голодны, разговор временно прервался. Самые нежные кусочки они оставили мадемуазель де Мелиньи – она тоже захочет есть, когда пробудится.

В конце концов, когда косточки были обглоданы, а еды на столе существенно поубавилось, оба мужчины устроились в креслах удобнее, вольготно откинувшись на спинки и норовя перещеголять друг друга благостным выражением лица. Дориан решил, что у отца Анри оно благостнее: во-первых, он священник, во-вторых, не ест фазанов каждый день, в-третьих, получает от этого факта бесспорное наслаждение.

– Не знал, что в монастырях так встречают, – произнес Дориан, делая глоток превосходного испанского вина. – Наверное, даже лучше, чем при дворе.

– А вы, надо думать, уже посетили Версаль? – улыбнулся отец Анри. – Тогда к чему столь нескромно льстите мне?

– Так видно, что я не провожу в королевском дворце много времени? – Дориан усмехнулся в ответ.

– Не посчитайте мою откровенность за грубость – да. – Отец Анри глотнул еще вина. Он пил и не пьянел. Несомненно, у священника имелся немалый опыт в этом деле.

– И все же, святой отец, – Дориан, не желая развивать тему, указал на позабытые на время клинки, – это оружие больше подобает офицеру гвардии его величества, чем миролюбивому священнику…

– Точно, – признался Виллуан. – Когда-то я и был офицером гвардии. Очень давно, однако замашки остались, как болтают.

– Вы обитаете здесь постоянно? – Дориан обвел взглядом келью, больше походившую на кабинет дипломата, чем на жилье смиренника, – даже не по обстановке, а по духу. Да и отец Анри не напоминал того, кто занят лишь молениями.

– Да, сейчас уже – да. Я возвратился сюда год назад. – По лицу отца Анри скользнула тень… – Не суть важно. Если желаете, можете осмотреть толедский клинок.

Мужчины перешли на нейтральную тему – обсуждение оружия. Лоретта безмятежно посапывала.

Спустя час священник извинился и оставил келью, унося сырой наряд Лоретты (о котором мужчины умудрились запамятовать), а заодно и костюм виконта. Видимо, святой отец отправился к настоятелю – Дориан не интересовался. Воспользовавшись отсутствием отца Анри, он встал, поворошил угли в жаровне и наклонился над девушкой. Спит… Ее рука, тоненькая и беззащитная, лежала поверх одеяла. Не сдержавшись, Дориан взял эту руку, осторожно прикоснулся губами к кончикам пальцев… Лоретта не пробудилась, даже не шевельнулась. Шевалье в который раз залюбовался ею. Чем она его так затронула и что все это значит? Возможно, попросила у какой-то колдуньи приворотное зелье, как теперь модно?