— Да, это верно. — Мурка уже начала немного нервничать: пора принимать душ, а заморский поклонник явно тянул разговор.

— Мура, — наконец решился Сергей. — Я серьезно думаю прилететь в Израиль. Как ты на это смотришь?

— О-о, это хорошо, — протянула Мурка. — А когда?

— Я могу задать откровенный вопрос? Мой приезд не нарушит каких-нибудь твоих планов?

— Нет, нет, никаких, — Мурка стала лихорадочно соображать, как ответить: тут вся тонкость была в тоне. Слишком восторженно, и ты к чему-то обязуешься, слишком холодно, и робкий кавалер испарится, поняв, что у него есть более счастливый соперник. Но, по-видимому, Мурке удалось выдать как раз правильную меру гостеприимства, потому что Сергей помялся несколько трансатлантических секунд и спросил:

— Ты была бы рада меня видеть? Я имею в виду, у тебя нашлось бы время, ну, не знаю, может, показать мне немножко Иерусалим?

— Ой, Сергей, конечно! — в Мурке возобладал местный патриотизм. — Я буду рада показать тебе все, что смогу! Конечно, приезжай, но ведь ты только что здесь был, перед Минском?

— Это верно, но это был мой первый приезд, и я сразу отдался на волю сионистских организаций, и они мне показывали только народные достижения. Собственно, саму страну я так толком и не увидел.

— Ну тогда, конечно, приезжай. Тебе ужасно понравится! Израиль очень красивый, и всем туристам страшно нравится! Но… вот остановиться у меня тебе будет не очень удоб…

— О, нет, нет, я совершенно этого не имел в виду! — поспешно перебил ее воспитанный Сергей. — Просто… Мне было так приятно общаться с тобой в Минске, что я с удовольствием представлял себе, что… ну, мне было бы приятно приехать теперь в Израиль, имея в нем друга.

Мурку тронуло признание Сергея. Именно то, что он назвал ее «другом». Она осознала, что ей тоже было бы приятно его увидеть. В конце концов, если и было что-то хорошее в тщательном сохранении Вадимом своей автономии, то это полная ответная свобода Мурки располагать собой и своим временем как ей удобно. Несколько приятных дней с Сергеем, которые можно будет провести в экскурсиях по городу и несколько вечеров, посвященных ночной столичной жизни и местной кулинарии, могли бы быть очень даже уместными.

— Ну все, решено! Обязательно приезжай, и дай мне знать, когда закажешь билет, и я постараюсь тебя встретить!

Звонок отнял драгоценное время, и теперь надо было спешить, но настроение у Мурки стало совсем замечательным. Всегда приятно, когда у девушки много кавалеров! И как замечательно, что она не сидела без Вадима одна-одинешенька, а наоборот, вооружена теперь запасным вариантом и сознанием своей женской силы и красоты!

Мурка влезла в темно-синее убийственное шелковое платье с открытой спиной с тесемками и в серебряные босоножки на платформе. Конечно, публика в Бен-Гурионе будет развлечена таким парадом, но нам плевать!

Дорога к аэропорту была веселая и радостная, Мура и Синди Лаупер громко распевали: «Girls just wanna have fun… They just wanna have fu-un…» Подъезжая к пропускному пункту у аэропорта, она вспомнила, что совсем не подумала об обеде. Да, с домовитостью у нее хромает. «Это мамины гены во мне играют», подумала Мурка, радуясь, что в современном мире никто не ожидает от нее, чтобы она была образцовой домохозяйкой.

Зал встречающих в Бен-Гурионе как всегда был забит народом. Нигде в мире так не распространен народный обычай встречи в аэропорту, как в Израиле! Над тоннелем, из которого выползали прибывающие, специально навесили гигантский экран, на котором можно было заранее высмотреть выходящих из таможни, еще до их появления в зале. Такого Мурка тоже нигде больше ни в одном аэропорту мира не видела. Это здешние умы самостоятельно додумались, чтобы встречающие успели подготовить нападение на прибывающих. Израильтяне, узревшие на экране своих родственников, начинали загодя орать и махать руками за забором, отделявшим их от вновь обретенных любимых. В узком проходе происходила состыковка, сопровождающаяся воплями, слезами, объятиями и поцелуями. Остальные ожидающие жадно смотрели на чужие трогательные сцены встреч и в свою очередь старались превзойти всех предыдущих в радости родственного свидания. Создавалось впечатление, что встречали не тетю из пятидневной поездки в Париж, а затерянные колена Израилевы.

Мурка протиснулась к самому забору и прождала около получаса, пока вдруг Вадим на тронул её за плечо сзади. Как это я его пропустила? — с досадой подумала девушка. Накачанная общим ажиотажем, она обняла его и обрадовалась, что он в свою очередь тоже сильно сжал ее.

Они направились к стоянке, беседуя о том, как прошел его полет. Машина еще не выехала на шоссе в Иерусалим, а Вадим уже заснул. И платье, и туфельки остались незамеченными. Мурка выключила радио, и ехала аккуратно и осторожно, чтобы он спал. Потому что — какая же польза от усталого мужика? Тысячи вопросов вертелись у нее на языке — был ли он ей верен? Соскучился ли? Каковы его дальнейшие планы? Что привез в подарок? Нет, нет, она проявит недюжинную силу воли и удержится от всех расспросов до дома.

Когда они подъехали, Вадим очнулся и стал извиняться за то, что сомлел. Мурка начала собирать его вещи, но он предложил все оставить в машине.

— Все равно я потом домой поеду…

— Да? — холодным, прямо-таки ледяным голосом спросила Мура. — Прямо сейчас, или все же зайдешь на минутку?

— Ну-ну, — засмеялся Вадим. — Не сердись. Только когда получу от тебя отпускную.

Они втащили багаж на второй этаж. Мурка налила в бокалы красного сухого вина и села на диван рядом с Вадимом.

— Ну, — прижалась она к нему, — рад, что вернулся?

— Не то слово. Такой был полет тяжелый. И вообще — пребывание в доме родителей в моем возрасте уже тягостно.

Он никогда раньше не посвящал ее в свои семейные отношения, но, зная Вадима, Мура представляла себе, что там могли быть свои трудности. Мурке так трудно было нащупать ниточки, за которые она могла его ухватить, что даже вот эта крошечная победа над той другой женщиной — его матерью — и то ее обрадовала. Вот, сам сказал, он рад вернуться от родителей к ней, Муре. Во всяком случае, это было то, что она хотела слышать.

— Тебе моя мама прислала подарок. — И он подтащил одну из сумок и вытащил оттуда розовенький набор кремов Кристиан Диора.

— Ах, ах, ах! — воскликнула Мурка, сразу полюбившая его маму, что было сделать тем легче, что она была брошенная и далекая. — Какая красота!

— Ну вот видишь! Я ей сказал, что после ее подарка ты на мой даже взглянуть не захочешь!

— Где, где твой подарок?! — Мурка отбросила кремы, как раскаленные угли.

— Вот. — Вадим со сдержанной гордостью вытащил ожерелье из голубеньких полудрагоценных камешков.

— Ах! Я буду в этом спать!

— И чур только в этом!

— Обещаю!

К концу вечера вся квартира Мурки была завалена разворошенным содержимым всех сумок — вытащены были все диски, книги, все фотографии, все сувениры…