— Очень! Мне здесь с вами очень интересно, но когда же Страшный суд? Скорей бы с ним покончить.

— Какой суд? — переспросил Реймонд.

— Страшный суд. Разве не придется мне держать ответ за грехи?

Реймонд засмеялся:

— Да нет же, никто вас судить не собирается.

— Правда?!

— Вы же человек; все ошибаются, даже я, да и у каждой ошибки свои причины. И на ошибках учатся.

Элнер осторожно спросила:

— Так вы на меня не злитесь за ту… конфету?

Реймонд вновь расхохотался.

— Полно вам! Я и сам посмеялся от души. Кстати, вот вам отличный пример: не подсунь вы Лютеру Григзу слабительное и не пожалей об этом, так и не подружились бы с парнем.

— Ох и стыдно мне было! Представьте: мстить восьмилетнему мальчонке, что швырялся камнями в кота!

— Понимаю. Зато вы исправили не только ошибку, но и жизнь мальчика. Вы не представляете, от чего спасли его. А я знаю!

— Но как убедиться, что поступаешь правильно?

— Очень просто! — ответил Реймонд. — Как дважды два четыре: доброта и прощение — всегда хорошо, ненависть и месть — всегда плохо. Работает безотказно. Следуй этому простому правилу — не ошибешься. — Он откинулся в кресле, скрестил руки. — Здорово?

— Еще как! — отозвалась Элнер. — Мне нравится. Теперь намного проще станет жить, правда?

— Именно!

В дверь тихонько постучали, и Реймонд усмехнулся:

— Так-так, готовьтесь к встрече с почитателем. — И крикнул: — Входите, открыто!

Элнер представления не имела, о ком речь, но, обернувшись, сразу узнала седовласого гостя.

— Элнер Шимфизл, — произнес Реймонд, — поздоровайтесь с Томасом Алвой Эдисоном.

Элнер обомлела от восхищения: перед ней стоял сам «волшебник номер два», будто сошедший с портрета у нее в гостиной.

— Простите за беспокойство, Реймонд, — начал Томас, — сами понимаете — как я мог не зайти и не пожать руку этой даме?

Элнер приготовилась было встать, но Томас ее остановил:

— Сидите, сидите, миссис Шимфизл. Я на минутку, поздороваться и поблагодарить вас за поддержку и добрые слова.

— Боже мой! — разволновалась Элнер. — Какое счастье с вами познакомиться! Всегда мечтала пожать вам руку и сказать спасибо за все.

— Не стоит благодарности.

— Как это — не стоит! — возразила Элнер. — Да вы весь мир осветили, если б не вы — сидеть бы нам в темноте по сей день!

— Присядьте на минутку, Том. — Реймонд с явным удовольствием наблюдал за своими гостями.

Том занял кресло рядом с Элнер и сказал:

— Премного вам благодарен, миссис Шимфизл.

— Зовите меня Элнер. Я всегда говорила, что, не считая, разумеется, Творца, — она кивком указала на Реймонда, — вы больше всех на свете достойны восхищения.

Том рассмеялся.

— Спасибо на добром слове, но честь всех изобретений принадлежит Реймонду. Меня он лишь натолкнул на нужные мысли.

Реймонд возразил, выбивая трубку:

— Полно вам прибедняться, Том. Вы славно поработали.

— А заодно сколько удовольствия получил! Да, Элнер, спасибо и за то, что не забывали мой день рождения, очень приятно.

Элнер отмахнулась:

— Что вы, пустяки — после всего того, что вы сделали для людей! Племянница моя Норма ворчала, что я впустую трачу электричество, включаю на весь день все приборы, но я всегда твержу: выгодней электричества ничего на свете нет. Посудите сами, всего пара центов в день — и в доме тепло, светло и радио работает. Я ни одной передачи Соседки Дороти не пропустила. До чего удобно с телевизором и радио — будто в доме постоянно гости… Видите, как вы скрасили жизнь лежачим больным и всем, кто сидит в четырех стенах: одиночество им теперь не страшно.

Том кивнул:

— Об этом я не подумал.

— Так подумайте же и похвалите себя, а я вам кое-что еще скажу, Том. Можно вас называть Том?

— Да, пожалуйста!

— Жаль, что вашу идею об электромобилях тогда не поддержали. Мэкки говорит, цены на бензин стали бешеные.

Том пожал плечами:

— Я старался как мог, но старина Генри Форд меня обскакал, изобрел «модель А». Что поделать? Кто смел, тот и съел.

— Да, но, по-моему, вашу идею обязательно вспомнят, — может быть, вас это утешит. — Элнер осенила новая мысль: — А знаете, что о вас фильмов сняли уйму?

— Правда?

— Да, и хорошие есть. Я видела два в нашем кинотеатре, один с Микки Руни, второй — со Спенсером Трейси. Оба смотрела с удовольствием.

— А как вам здесь, Элнер? — поинтересовался Том. — Нравится? Хорошо проводите время?

— Отлично! Особенно сейчас, когда узнала, что мне ничего не грозит. Я как раз собиралась сказать Реймонду, что прекрасней места не видела — здесь еще лучше, чем я представляла.

Том продолжал:

— Разве не чудо — вновь хорошо слышать?

— Здорово! А еще меня ждет карамельный пирог.

— Что ж… — Том поднялся, — мне пора, не буду вам мешать. Хорошо бы снова встретиться.

— Когда угодно. Я вам всегда рада.

Сразу после ухода Тома Элнер, не успев оправиться от потрясения, обратилась к Реймонду:

— Подумать только, я говорила с самим Томасом Эдисоном, и он такой милый и скромный — просто чудо! Да мне бы его умище — я б наверное, нос задрала… то ли дело вы, Реймонд! Столько всего сделали, а ведете себя как обычный человек… снимаю шляпу. Уж вы мне поверьте, если б я создала мир… житья бы от меня не было.

Реймонд засмеялся:

— Элнер, с вами не соскучишься!

Элнер захихикала:

— Неужели? А ведь правда, если уж на то пошло… И Дороти — сама простота… Кстати, вот что еще я хотела узнать. Каково это — быть Богом? Весело? Или сплошной тяжкий труд?

Реймонд задумался.

— Пожалуй, обычная работа, как и любая другая. Много интересного, но и ответственность большая, и забот немало.

— Могу представить… в мире-то такое творится…

— Да уж. Сидишь и смотришь, как люди повторяют одни и те же ошибки, из поколения в поколение.

— Какая, по-вашему, самая большая ошибка?

— Безусловно, месть: ударили — дай сдачи. Как второклашки, честное слово. Скорей бы люди это переросли и двинулись дальше.

— Долго ждать?

— Не очень. — Выбив из трубки остатки табака, Реймонд убрал ее в ящик. — Новую идею чаще всего не сразу воспринимают. Нужно время.