– Все правильно, – произнес Костин. – Сталин хорошо знал, что политика это не ваше дело и что вы никогда не присоединитесь к каким-либо заговорам. Ваша преданность вождю оценивалась намного выше, чем все оперативно- стратегические способности полководцев.

Кулик улыбнулся. Костин взял в руки папку и начал ее листать. Наконец он остановился и взглянул на Кулика.

– Вот интересный документ, Григорий Иванович. 13 марта 1938 года Постановлением ЦК ВКП (б) и СНК СССР был создан Главный Военный Совет Советского Союза. Вы, наверное, хорошо запомнили этот день. В Совет вошли Ворошилов, Буденный, Мехлис, Шапошников и другие, в том числе и вы, гражданин Кулик. Это было знаковое для вас событие. Тогда вам присвоили звание Героя Советского Союза.

Кулик снова улыбнулся. Он посмотрел на подполковника. В его глазах вновь загорелся огонек надежды.

– Да, я хорошо помню этот день, – тихо ответил Кулик. – Меня еще выбрали в члены ЦК ВКП (б).

– Вот видите, Григорий Иванович, что для вас сделал товарищ Сталин.

Кулик, молча, кивнул.

– Скажите, гражданин подполковник, почему вы меня об этом спрашиваете?

– Знаете, Григорий Иванович, я просто хочу разобраться в вашем деле. Хочу понять и дать оценку вашим действиям. Скажите, чем было вызвано подобное покровительства к вам со стороны товарища Сталина? Если вам сложно об этом говорить, можете не отвечать.

Кулик хорошо помнил тот день. В большом зале столичного ресторана звучало танго. Ноги плохо слушались Григория, и он то и дело наступал на ноги Киры.

– Прости, – произнес он, после того, как его сапог наступил ей на ногу.

Она капризно надула губы и, вырвавшись из его крепких рук, села за стол. Григорий присел рядом и, взяв ее руку в свои огромные ладони, попросил у нее извинения.

– Ну, прости меня Кира, я не хотел сделать тебе больно. Я немного выпил…

– Пить нужно меньше, Гриша, – произнесла она, стараясь вырвать свою руку из его ладони. – Может, домой поедим? Мне здесь надоело. Не ресторан, а какой-то генштаб.

– Не могу, Кира, – зашептал он. – Что обо мне подумают мои друзья? Как-то не совсем хорошо получится.

– Не хорошо, не хорошо. Тогда поменьше пей. Я тебя на себе таскать не подписывалась.

Весь вечер она просидела молча. Все попытки офицеров развеселить женщину разбивались о ее не преступность. Наконец вечер закончился, и они поехали домой.

– Ты не рада моим новым назначениям? – спросил ее Кулик. – Вижу, что не рада.

– Ты и так дома практически не бываешь, а теперь и вовсе будешь пропадать.

– Странно, Кира, но ты вечно чем-то недовольна, – возразил Григорий. – Я иногда думаю, что я тебе абсолютно безразличен. Конечно, кто я? Простой крестьянин, а ты дворянка, голубая кровь.

– Причем все это, Гриша! Просто мне немного нездоровится. Сегодня много говорили о тебе, хвалили, восхищались. Тебе не кажется, что кто-то из этих твоих друзей сегодня написал на тебя очередной донос в НКВД?

– А мне плевать на всех их! Я член ЦК, член Главного Военного Совета Советского Союза. Это я к чему? А вот к чему, сейчас я многим не по зубам! Ты поняла!

Кира посмотрела на раскрасневшееся лицо мужа и улыбнулась его наивности. Еще два месяца назад он не спал ночами, выглядывал в окно, а сегодня просто-напросто, словно петух распустил свой хвост и готов ринуться в драку.

– Глупый ты, Гриша. В нашей стране лишь только один неприкасаемый, это Сталин. Все остальные – пыль на его сапогах.

Кулик услышал эти слова и неожиданно вздрогнул. Он осмотрелся по сторонам, словно ища посторонних людей в спальне.

– Прекрати, Кира! Больше никогда не произноси имя этого человека у нас в доме. Я не хочу неприятностей!

Она снова усмехнулась и выключила электрический свет. Отвернувшись лицом к стенке, она тихо заплакала.

***

На столе Костина зазвонил телефон.

– Костин, – представился Александр.

– Здравствуй, Саша. Это я, Яковлева Зоя. Ты можешь говорить?

– Да, я слушаю, тебя.

– Саша, ты знаешь, сегодня у нас на работе давали билеты в Большой театр. Мне повезло, досталось два. Давай, сходим….

– Хорошо, – немного подумав, ответил Костин. – Будь дома, я заеду за тобой.

Александр положил трубку и, встав из-за стола, подошел к окну. Город жил своей жизнью: звенели трамваи, гудели клаксоны автомобили, по улицам двигался словно река, поток людей. Костин сел за стол и пододвинув к себе папку, начал читать протоколы допросов.

Александр оторвался от чтения и посмотрел на вошедшего в его кабинет начальника отдела. Полковник Марков сел напротив него и положил свою папку на стол.

– Я от Абакумова, – устало произнес полковник. – Он не доволен нашей работой, считает, что мы просто топчемся на месте.

– С чем это связано, товарищ полковник?

– Вот ты, Александр, разрабатываешь группу Кулика, а отдел Смирнова – маршала Жукова. Похоже, Сталин, с нетерпением ждет результатов нашей работы. Мы медлим, Костин, выверяем каждый свой шаг, боимся ошибиться…. Абакумов считает, что в нашем генеральском сообществе зреет недовольство вождем. Многие генералы и маршалы считают, что Сталин недооценил их участие в победе, обошел их наградами и почестями.

Марков посмотрел на Костина.

– Я все понял, товарищ полковник. С Куликом все ясно, у него есть причины обжаться на товарища Сталина. Уж слишком болезненное падение с высот маршала, до генерал-майора. Хотелось бы более надежно и прочно привязать к нему командующего округом. Как не говори, под его командованием несколько дивизий….

Марков достал из кармана френча папиросы и закурил.

– Товарищ полковник! – обратился к нему Костин. – Может, вы мне поясните, какой интерес у людей Берии во всем этом деле?

– Лаврентий не последний человек в структуре государства. Все последние годы он привык держать руку на пульсе, знать, о чем думают его друзья и враги, оперативно принимать решения…. Тебя беспокоит внимание к твоей персоне людей Лаврентия? Привыкай, здесь Москва и люди, с которыми ты работаешь и общаешься, не могут его не интересовать. Он стратег, и это позволяет ему просчитывать свои действия на несколько шагов вперед.

– Что же его может интересовать в деле Кулика? Насколько я знаю, он знает его лучше, чем каждый из нас?

Марков усмехнулся.

– Дело вовсе не в Кулике. Его интересует круг генералов, которые проходят или могут пройти по этому делу.

Спрашивать дальше, Костин не стал. Теперь ему стали ясны мотивы проникновения в его гостиничный номер.

– Товарищ полковник! Если я вас правильно понял, то мне следует ожидать возможную попытку вербовки?

Марков усмехнулся.

– Я не исключаю подобного развития событий. Ты готов к такому раскладу?