— Зачем… тогда?..

Он едва слышно хмыкнул — так тихо, словно считал подобное выражение эмоций ниже своего достоинства. Затем сказал:

— Вероника, может, вы станете наконец называть вещи своими именами?

Я сжала челюсти. Он стоял передо мной — такой спокойный, такой уверенный, что я, даже зная, что терять мне, по большому счету, совершенно нечего, все же терялась сама — от его присутствия и поведения.

— Зачем вы со мной пошли? — уточнила сухо, складывая на груди руки в защитном жесте.

Он проследил за моим движением взглядом, после чего невозмутимо заметил:

— Не слишком ли много вопросов, Вероника? Тем более, что это вы искали со мной встречи, но так ничего и не сказали.

Он был прав. Но как я могла вывалить на него подобные новости, даже не разобравшись в том, кто передо мной? И главное — в том, откуда он меня знал?

— Хочу знать, с кем имею дело, прежде, чем перейти к тому, за чем пришла, — откликнулась я холодно.

— А раньше вас это не интересовало, — заметил он насмешливо. — С чего вдруг теперь такая любознательность?

У меня возникло ощущение, что мы — два соперника, тщательно выверяющих свои ходы и не торопящихся сделать решительный шаг, предпочитая вместо этого с осторожностью двигать свои фигуры по доске. Я смотрела в его глаза, в которых царило абсолютное бесстрастие и ощущала, что мне это стало надоедать.

— Ответьте на мои вопросы и я скажу, за чем пришла, — произнесла, не скрывая того, что начинаю терять терпение.

— Интересная вы женщина, Вероника, — резюмировал он с ленцой в голосе. —  Впрочем, ладно, я отвечу вам, так и быть. Меня зовут Эмиль…

Он помедлил, пытливо вглядываясь в мое лицо. Я не знала, что он хотел там отыскать — его имя не говорило мне ровным счетом ничего.

И он это понял. Поэтому продолжил:

— А почему я пошел на это… Так никогда не знаешь, где тебе может пригодиться компромат на жену твоего врага.

Он говорил размеренно, словно позволяя мне осмыслить каждое слово, но общее значение фразы отказывалось укладываться в моей голове.

Жена твоего врага… Так он, кажется, сказал? Вся бессмысленность и безнадежность ситуации обрушились на меня разом тяжелым грузом. Стало совершенно очевидно — этот человек не только ничем мне не поможет, он еще и с радостью потопчется на моих костях.

И как я только умудрилась во все это вляпаться?

Горько рассмеявшись, я отступила от него на шаг.

— Ясно, — выдохнула с усталой усмешкой. — В таком случае нет смысла говорить вам что бы то ни было.

— Отчего же? — откликнулся он мгновенно. — Я бы с любопытством послушал, чего хочет от меня жена Артема Орлова.

Я покачала головой. Не было никаких сомнений, что все это — напрасная трата времени. Но я не хотела потом сомневаться в правильности того, как поступила, поэтому торопливо кинула, опасаясь передумать в следующую секунду:

— Во-первых, почти уже бывшая жена. Во-вторых…

Я споткнулась, не зная как произнести слова, в которые сама-то с трудом поверила.

— Во-вторых, я беременна, — выпалила на одном дыхании. — И это, без сомнения, ваш ребенок.

Наверно, я ожидала от него всего, но только не того, что произошло в следующее мгновение. Откинув голову назад, Эмиль рассмеялся — хрипло, громко, с откровенной издевкой, словно бы упиваясь своим же смехом.

Я смерила его презрительным взглядом и резюмировала:

— Ничего иного я и не ожидала.

После чего, сорвав с плеч пиджак, кинула его на стоявший рядом столик и бросилась прочь. 

Звук собственных торопливых шагов бил по вискам, когда я почти бегом направлялась к выходу. От чего именно бежала — не могла бы сказать и сама. Потому что не было никаких сомнений — Эмиль догонять меня вовсе не собирался. Да и зачем?..

Его оглушительный, издевательский смех до сих пор звучал в ушах, заставляя меня буквально сгорать от стыда. Ну на что я рассчитывала, в самом-то деле? Особенно после того, как он сказал, что Артем — его враг?

Я быстро пробиралась к выходу, торопясь оставить позади все, что здесь произошло, желая забыть о самом факте существования этого человека. Вычеркнуть из памяти низкий, словно бы царапающий голос и ледяной взгляд. Но при этом невольно ощущала рядом тот аромат теплой амбры со специями — так четко, словно он в меня впитался. Словно пометил.

— Ника!

Кто-то схватил меня за руку, когда я уже была готова выскочить на улицу. Резко развернувшись, готовая дать отпор неизвестной опасности, я обнаружила рядом с собой Васю. С губ сорвался вздох, а тело, до того момента напряженное, пробила дрожь облегчения от осознания, что я не одна.

— Ника, я вспомнила, где его видела! — выпалила подруга, крепко держа мою руку, словно я могла начать вырываться. — Хотела предупредить тебя, но вы уже исчезли!

Я рассеянно кивнула — обсуждать эту тему прямо здесь и сейчас не было никакого смысла. Разговоры могли подождать, а моя потребность уйти отсюда — нет.

— Поехали домой, — буквально взмолилась я, впервые подумав о маленькой старой квартирке как о месте, которое могло дать мне защиту и покой.

Вася посмотрела на меня с беспокойством, но, видимо, мудро рассудила, что все можно обсудить потом.

— Ладно, — коротко отозвалась она.

Мы поспешно вышли на улицу, но едва спустились по ступенькам к тротуару, как я потрясенно застыла на месте.

Эмиль стоял у огромного черного джипа, скрестив на груди руки и невозмутимо наблюдал за нами.

— Не было никакого смысла бежать через весь коридор, — спокойно заметил он. — Из садика есть выход на улицу.

Я скорее ощутила на себе, чем увидела вопросительный взгляд Васи. Но сказать мне было ей абсолютно нечего — я и сама ничего не понимала.

— Садитесь, — кивнул Эмиль на свою машину, когда никто из нас так ничего больше и не сказал.

— Нет, спасибо, — решительно отказалась я, отведя взгляд в сторону.

Он оттолкнулся от гладкого бока автомобиля и в пару шагов оказался рядом. Я сжала челюсти — растерянная, ничего не понимающая. Неужели он недостаточно повеселился за мой счет?

— Садитесь. Обе, — повторил он с прежней бесстрастностью.

При этом не пошевелил и пальцем, чтобы взять меня под руку и силой провести к машине, как сделал бы в подобной ситуации Артем. Нет, Эмиль стоял передо мной — спокойный и уверенный, не меняя выражения лица и тона голоса, но ему отчего-то хотелось подчиниться.

И все же это было последнее, что мне стоило делать. Он сам объявил себя врагом — так как после этого я могла ему довериться?

— Мы доберемся сами, спасибо, — снова повторила я, осторожно его обходя.