Рис. 33. План Новгорода с обозначениями концов и улиц

Враждебные Твердиславу группировки территориально связаны с Торговой стороной и Неревским концом. Принадлежность к Торговой стороне Семена Борисовича уже рассмотрена выше. Что касается Неревского конца, то его активная борьба с прусским боярством прослеживается еще в XII в. во времена Захарии и Якуна.

Пытаясь локализовать основные боярские группировки на карте Новгорода, следует иметь в виду, что в рассматриваемый период они отнюдь не совпадали с теми основными административными членениями Новгорода, которые хорошо известны в более позднее время (рис. 33). Если летописец и называет неревлян как единую в политическом смысле территорию, то на Торговой стороне он вовсе не проводит каких-либо территориально-политических границ. Имеются также весьма существенные основания говорить о том, что административные членения Новгорода в XII–XIII вв. несколько отличались от членений XIV–XV вв. В частности, Загородье в XIII в. нигде в летописи не именуется концом, чему соответствует самый смысл названия этой территории. Вне кончанского деления находится и оплот «прусского» боярства – Прусская улица, на что указывают некоторые особенности фразеологии летописного рассказа о событиях 1219 г. Летописец говорит, что «поиде (Твердислав) с прусы и с Людиным концом»; исчисляя убитых во время восстания, он также противопоставляет Прусскую улицу Людину концу: «И убиша прус муж един, а концан другыи, а онех половиць Иоанна Душильцева, брата Матвеева, а в Неревъском конци Костянтина Прокшиница, а иных 6 муж, а раненых много обоих».

С другой стороны, говоря о боярских группировках, мы должны иметь в виду их значительную территориальную разобщенность в это раннее время. В XII–XIII вв. Новгород еще представлял собой систему боярских изолированных поселков, на что указывают особенности его исторической топографии. Между древними Людиным и Неревским концами Софийской стороны лежала территория в основном пустопорожного Загородья; ее лишь оконтуривают Прусская и Чудинцева улицы. Подобным образом в древности были разделены также Славенский и Плотницкий концы Торговой стороны. Находившаяся на их стыке обширная территория Рогатицы и Лубяницы даже в начале XV в. находилась вне кончанского деления, на что указывает, например, описание пожара 1403 г.: «Погоре Плотничьсвыи конець до Славкове улицы, а Рогатица до Еупатия святого, а Лубяница до святого Луки, а Славенскыи весь конец»[199].

Политически итоги периода, связанного с именем Твердислава, можно формулировать в следующих положениях. После восстания 1207 г. посадничество снова укрепляет свою независимость от князя. Однако политика Твердислава не устраняет противоречий боярских группировок в их борьбе за власть. Выступая единым фронтом против князя, группировки продолжают бороться между собой, стремясь овладеть посадничеством.

* * *

Переход посадничества от Твердислава Михалковича к Иванке Дмитровичу осуществился в результате новой вспышки внутрибоярской борьбы, разгоревшейся в последние годы деятельности Твердислава.

Обстоятельства переворота в посадничестве в 1220 г. таковы, что как будто дают возможность говорить о возвращении победившей части боярства к старой политике активного союза с князем. Свержение Твердислава происходит по инициативе князя силами боярского союза Торговой стороны и Неревского конца. Однако рассмотрение последующих событий показывает, что в действительности боярская политика 1220-х гг. продолжает политику Твердислава. Общее укрепление республиканской власти оказывается сильнее внутрибоярского соперничества, и существование сколько-нибудь сильного князя на новгородском столе так же мало желательно для противников Твердислава, как и для самого Твердислава.

Первые шаги нового посадника Иванки Дмитровича весьма напоминают тактические приемы Мирошки Несдинича. В 1221 г. новгородцы прогоняют своего бывшего союзника князя Всеволода Мстиславича и на его место приглашают сына владимирского князя – Всеволода Юрьевича: «Послаша владыку Митрофана и посадника Иванка и стареишии мужи в Володимир к Юрью ко Всеволодицю, и дасть им сына своего Всеволода по всеи воли новгородчкои. И по сих прииде князь Всеволод в Новгород, и владыка и вси мужи одарены бещисла; и ради быша новгородци, и бысть мирно»[200]. Это «бысть мирно» кажется достаточно многозначительным, так как все предшествующие и последующие события говорят о сильнейшем напряжении антикняжеской борьбы.

Общий смысл перемены в княжении станет очевидным, если обратиться к возрасту нового князя: Всеволоду Юрьевичу в момент приглашения на новгородский стол было всего семь лет. После нескольких месяцев княжения семилетний князь бежал из Новгорода тайно, ночью, со всем своим двором. Новгородцы снова отправились во Владимир и получили там в князья на этот раз брата владимирского князя, уже знакомого им по княжению 1215 г. Ярослава Всеволодовича. Новому князю было за тридцать, но он оставался в Новгороде не дольше своего малолетнего племянника. В 1223 г. он ушел в Переяславль. На его место снова приглашен Всеволод Юрьевич. И снова в 1224 г. «поиде князь Всеволод другое из Новагорода нощью, утаився, со всем двором своим»[201].

Следует отметить несколько важных обстоятельств. Прежде всего, постоянные отказы князей от новгородского стола совершаются не в результате прямых конфликтов между боярской и княжеской властью. Напротив, летописец постоянно подчеркивает удовлетворенность новгородцев своими князьями. В 1222 г. они «ради быша» приходу Всеволода Юрьевича и «печални быша» после его побега. Сам побег Всеволода связывается с инициативой великого князя: «А еще ти есть не угодно держати Новаграда сыном, и ты, княже, даи нам брата». В 1223 г. перед уходом из Новгорода Ярослава новгородцы «кланяхутся ему: «не ходи, княже», он же поиде по своей воле». В 1224 г. после вторичного побега Всеволода новгородцы просят его отца отправить князя обратно в Новгород. Иными словами, в Новгороде складывается такая обстановка, которой не удовлетворены сами князья, вынужденные опираться не на какие-то боярские группы внутри Новгорода, а главным образом на поддержку великого князя. Эта обстановка заключается в новом сплочении боярства, которое засвидетельствовано и длительным посадничеством Иванки Дмитровича.

Этот посадник упоминается еще под 1222, 1224, 1226, 1228 и 1229 гг. Под последней датой рассказывается о свержении Иванки Дмитровича[202]. Летописный Список Б в близкое время называет еще одного посадника – брата Твердислава Федора Михалковича. Однако это имя помещено вопреки показаниям Списка А и в результате явного недоразумения, вызванного неясностями использованного в Списке Б летописного рассказа. Посадничество Иванки Дмитровича продолжалось непрерывно на протяжении девяти лет.