— Но… но…

Не вслушиваясь в бормотание Моники, Клер повернулась и побежала к зданию. За разбитым окном скопилась густая тьма, но, по крайней мере, можно было залезть внутрь. Она подтянулась, уселась на подоконник, собралась перебросить через него ноги…

— Постой! — К ней подлетела Моника, — Не бросай меня одну! Ты же видела этих психов!

— Видела.

— Ох, ты просто получаешь удовольствие от всего этого.

— Типа того. — Клер спрыгнула внутрь, с силой ударившись ногами о бетонный пол, покрытый толстым слоем пыли, — Идешь?

Моника смотрела на нее, кипя от ярости; Клер улыбнулась и двинулась во тьму.

Ругаясь, Моника полезла следом.

— Я не такая уж плохая, — хныкала по дороге Моника.

Клер хотелось найти что-нибудь мелкое, чтобы треснуть ее, но, хотя тут валялось много разного мусора, ничего деревянного практически не попадалось. Вот обломки труб были — тоже неплохо.

Правда, в глубине души идея ударить человека ее не привлекала — такой вот недостаток характера.

— Нет, ты очень даже плохая.

Она поднырнула под низко висящую проволочную петлю, прямо из фильма ужасов — вроде той, что обвивается вокруг шеи и утаскивает наверх, туда, где жестокий, безумный убийца приканчивает тебя. Вся обстановка была выдержана в том же стиле, от царящей вокруг тьмы до напоминающих скелеты обломков ржавого оборудования и всевозможной рухляди. Граффити, многие годы накладывавшиеся слоями, мерцали под редкими лучами солнца, точно кровь. Какой-то особо изощренный художник изобразил огромное, наводящее ужас клоунское лицо, с глазами-окнами и ртом в виде распахнутой двери.

«Вот уж куда не хотела бы входить», — подумала Клер.

Хотя не исключено, что придется.

— Почему ты так считаешь?

— Как считаю? — рассеянно спросила Клер.

Она прислушивалась, стараясь уловить любой звук движения, но помещение было слишком огромное и темное, что сбивало с толку — как и предупреждала Анна.

— Что я плохая!

— Ну, не знаю… Разве ты не пыталась убить меня? И сделать так, чтобы меня изнасиловали на вечеринке? Не говоря уж о…

— Я тебе просто отплатила. И вовсе не хотела, чтобы так получилось.

— Ну, это, конечно, в корне меняет дело. Послушай, отвяжись. Я занята, серьезно. Тсс…

Это последнее удержало Монику от дальнейших высказываний в оправдание своего характера. Клер протиснулась мимо нагромождения коробок и покореженного металла, снова оказавшись в луче света, падавшего из высоко расположенного разбитого окна. Нарисованное лицо клоуна, казалось, наблюдало за ней… брр. Она старалась не приглядываться к тому, что лежало на полу, — трупики животных, в том числе и птиц, забегавших или залетавших сюда на протяжении многих лет и нашедших свою смерть. Еще повсюду валялись старые банки, пластиковые упаковки и все тому подобное, оставленное склонными к приключениям детьми. Ничего себе тайное убежище! Вряд ли они задерживались тут надолго.

Подходящее местечко для привидений.

Моника схватила ее за руку, как раз за то место, где совсем недавно оставила синяк Амелия; Клер вздрогнула.

— Слышала? — буквально прошипела Моника. От нее несло потом куда больше, чем пудрой и духами, — Господи! Тут кто-то есть!

— Может, это вампир.

— Вот уж кого я не боюсь. — Моника помахала перед лицом Клер изящным серебряным браслетом, — Никто не осмелится пойти наперекор Оливеру.

— Почему ты не сказала это людям, которые гнались за тобой?

— Я имею в виду, ни один вампир не осмелится. Я под Защитой.

В устах Моники это прозвучало как несомненная, даже банальная истина. Типа Земля круглая, Солнце горячее, и ни один вампир никогда не причинит ей вреда, потому что она продалась Оливеру, телом и душой.

Ага, как же.

— Экстренное сообщение, — сказала Клер, — Оливер сражался с кем-то в кафе «Встреча», и теперь неизвестно, где он. Амелия исчезла. Фактически большинство вампиров в городе подевались невесть куда, что делает их браслеты просто модными аксессуарами, а не надежной защитой, как считалось до сих пор.

Моника заговорила, но Клер сердито посмотрела на нее и кивнула во тьму, где послышался шум. Странный какой-то, похожий на гулкий вздох, эхом отскакивающий от стали, бетона и становившийся все сильнее.

Казалось, он исходил из темного рта клоуна.

Клер сунула руку в карман, где лежал переданный Амелией пузырек с серебряным порошком. Хотя… какой от него толк? Его не применишь к вампирам — ведь среди них могут оказаться не только враги, но и друзья. А к людям он вообще неприменим, тем более что…

Где-то здесь были Шейн, Анна и — она надеялась — Ева.

Клер обогнула ободранную софу, от которой пахло кошками и плесенью, и обошла огромную крысу, не потрудившуюся убраться с дороги; тварь сидела, следя за Клер настороженным взглядом.

Моника тоже увидела ее, пронзительно взвизгнула и попятилась, свалив груду старых картонных коробок, которые упали на нее, осыпая мусором. Клер схватила ее за руку и помогла встать; Моника скулила, охлопывая себя по волосам и верхней части тела.

— О господи! Они еще есть на мне? Пауки? Это же пауки?

Клер надеялась, что пауки покусают Монику.

— Нет, — тем не менее ответила она. Ну, они были, но совсем мелкие. Она стряхнула их со спины Моники. — Заткнись же наконец!

— Шутишь? Ты видела эту крысу? Она же размером с Годзиллу!

«С меня хватит», — решила Клер.

Моника может бродить тут самостоятельно, вопя из-за крыс и пауков, пока кто-нибудь не придет и не сожрет ее. Навсегда.

Она отошла всего футов на десять, когда услышала позади шепот Моники:

— Пожалуйста, не бросай меня… — Голос, совсем не характерный для Моники — испуганный и очень юный, — Клер, пожалуйста.

Ну, вести себя тихо наверняка было слишком поздно. Если на шинном заводе затаились вампиры, сейчас они уже точно знали, где находятся Клер и Моника; если уж на то пошло, даже могли сказать, какая у них группа крови.

Поэтому Клер сложила руки рупором и завопила во все горло:

— Шейн! Ева! Анна! Кто-нибудь!

Эхо разбудило высоко над головой невидимых летучих мышей или птиц, которые бешено захлопали крыльями. Голос Клер отдавался от всех плоских поверхностей; как будто ее же призрак глумился над ней.

Потом наступила тишина.

— Здорово! — пробормотала Моника, — Я-то думала, мы должны вести себя тихо. Ошибалась, значит.

Клер собралась прошипеть в ответ какую-нибудь гадость, но внезапно замерла, услышав другой, отдающийся от стен голос; голос Шейна.