Нам отвели роскошные покои в Новом дворце. Прямо под нашими окнами был каменный мост, соединяющий две половины города. Каждую ночь деревянные части моста поднимали, чтобы воры не могли перейти из одной части Вавилона в другую.

Под рекой Навуходоносор построил туннель. Это замечательное инженерное сооружение имеет около двадцати футов в ширину и почти столько же в высоту. Из-за постоянных протечек пол и стены в туннеле угрожающе размокают, а вонь стоит не только от тянущих повозки быков, но и от чадящих смоляных факелов, вручаемых проезжающим (за плату) при входе. Когда мы вышли на другой берег, я еле дышал, а Ксеркс сказал, что чувствует себя сожженным заживо. Тем не менее туннелем пользовались в течение пятидесяти лет без всяких происшествий.

Наши покои располагались на самом верху Нового дворца. С центральной лоджии открывался чудесный вид на то, что вавилоняне называют зиккурат. Этот зиккурат известен как Дом Основания Небес и Земли. Это грандиознейшее сооружение в мире, рядом с ним величайшие из египетских пирамид кажутся ничтожными, во всяком случае так говорят вавилоняне. Я никогда не был в Египте.

Семь огромных кирпичных кубов поставлены один на другой, самый большой в основании, самый маленький наверху. Вокруг всей пирамиды идет винтовая лестница. Каждый этаж посвящен своему божеству и раскрашен в соответствующий цвет. Даже в свете луны мы различали таинственное голубое, красное и зеленое сверкание богов солнца, луны, звезд.

У самого зиккурата находится храм Бел-Мардука — комплекс огромных грязного цвета зданий и пыльный двор. Ничего особенно красивого в храме нет, если не считать высоких бронзовых ворот в зал бога. По сути дела, замечательно в этом храме лишь одно: считается, что он совершенно не изменился за три тысячи лет. Истинный бог или дух этого города — неизменность. Ничему не разрешено меняться.

Жаль, что так мало афинян побывало в Вавилоне: они бы почувствовали унижение от мысли, как долго длится время и как коротки наши собственные ограниченные дни, не говоря уж о наших трудах. Неудивительно, что, имея такую богатую историю, черноволосые теперь полностью посвящают себя удовольствиям. В конечном счете Вавилон — прекрасное место для усмирения амбиций. Определенно ни одному из наших Великих Царей не нравилось держать здесь двор. И в конце концов Ксеркс нарушил эту ежегодную практику, восходящую еще к Киру.

Правитель города устроил нам пир в садах на крыше Нового дворца. Эти замечательные сады были созданы для Навуходоносора. Сначала строители установили ряд колонн, достаточно прочных, чтобы выдержать шестифутовый слой земли, затем там были посажены цветы и деревья, дабы утешать царицу, тоскующую по Экбатане — лучшему из мест! И наконец, устроены механические насосы. День и ночь без перерыва эти висячие сады орошаются водой из Евфрата. В результате даже в самые жаркие летние дни сады зеленеют и хранят прохладу. Должен сказать, что сидеть в сосновой роще на крыше окруженного пальмами дворца — ни с чем не сравнимое удовольствие.

Впервые в жизни мы были свободны, и тот вечер запомнился мне как самый чудесный из когда-либо проведенных в жизни. Мы развалились на подушках под серебрящимися в лунном свете глициниями. До сих пор при запахе глициний мне неизменно вспоминается Вавилон — и моя юность. Нет, Демокрит, ни вид, ни касание серебра не улучшают памяти. Я не торговец и не ростовщик.

Правитель города носил золотистый тюрбан и опирался на посох из слоновой кости. Он знал, кто такой Ксеркс, но сумел справиться со страхом, так часто внушаемым Великим Царем и его сыновьями. Угодливый хозяин, он привел для нас с дюжину девушек, хорошо обученных искусству Иштар.

— Сатрап Зопир остался у себя дома, выше по реке, — сказал правитель. — Он уже несколько месяцев как нездоров, а иначе непременно пришел бы сам вас приветствовать.

— Передайте ему наш привет.

Мардонию пришлась по вкусу роль правителя Вавилона, а Ксеркс и я притворно лебезили перед ним в лучших придворных традициях. Позже мы сочли удачей, что сатрап нас не принял, потому что ему полагалось поцеловать друзей Великого Царя, а у Зопира не было губ, а также ушей и носа.

Когда Дарий во второй раз осадил Вавилон, город сопротивлялся почти два года. Зопир был сыном одного из Шести и командовал отрядом в персидском войске. Под конец он спросил Великого Царя, так ли нужен ему этот Вавилон. Я бы сказал, естественный вопрос после девятнадцати месяцев осады. Когда Дарий дал понять, что город имеет для него первостепенную важность, Зопир пообещал подарить Вавилон Великому Царю.

Он позвал мясника и приказал отрубить себе уши, губы и нос, а затем перебежал к вавилонянам. Указав на обезображенную голову, Зопир сказал: «Смотрите, что сделал со мной Великий Царь!» И ему поверили. Как не поверить человеку в таком состоянии?

В конце концов Зопира ввели в высокий совет жрецов, управлявших городом. Когда стали кончаться продовольственные запасы, он посоветовал убить большинство женщин, чтобы хватило пищи воинам. Пятьдесят тысяч женщин было убито. Затем ночью, когда вавилоняне отмечали религиозный праздник, Зопир открыл ворота Наннара, и Вавилон пал вторично.

Суд Дария был скорым. Три тысячи человек распяли у стен города. Многие ворота и часть внешней стены срыли. Чтобы вновь заселить Вавилон, Дарий ввез из разных частей света тысячи женщин. Во время нашего визита иноземные дамы уже сделали свое дело, и большинство населения составляла молодежь до шестнадцати лет.

Как того требовал обычай, Дарий еще раз пожал Белу руку и еще раз стал законным царем Вавилона. Зопира он назначил пожизненным сатрапом. Любопытно: всего несколько дней назад я встретил на Агоре Зопирова внука. Он торговец и, по его собственному выражению, «больше не перс». Я сказал ему, что он навсегда останется внуком человека, которого Дарий назвал величайшим персом со времен Кира. Да, мы не отвечаем за наших потомков. По иронии судьбы этого торговца тоже зовут Зопир, он сын Мегабиза, до недавнего времени лучшего персидского полководца.

— А где сокровища царицы Нитокрис? — спросил игриво настроенный Мардоний.

— Клянусь, в ее могиле их нет, мой господин!

Правитель так серьезно это произнес, что мы не удержались от смеха.

— Как и обнаружил Великий Царь, — заметил Ксеркс.

Он чашу за чашей пил пиво. Я не встречал человека, кто мог бы выпить больше и при этом сохранять присутствие здравого смысла. Также замечу, что в свои девятнадцать лет Ксеркс был замечательно красив, а тем вечером в свете луны его светлые глаза сияли лунными камнями и молодая бородка курчавилась, как скифская лиса.

— Как это возможно, — спросил я, — чтобы страной правила женщина?

— Видите ли, господин, некоторые наши царицы представлялись мужчинами, как в Египте. Да и богиня Иштар одновременно и мужчина, и женщина.

— Нам обязательно нужно осмотреть ее храм, — сказал Ксеркс.

— Возможно, знаменитые сокровища спрятаны там, — предположил Мардоний.

Оглядываясь назад, я понимаю теперь, как хорошо Дарий раскусил молодого Мардония. Шутка царя о том, что за месяц можно сделать состояние, имела под собой почву. Уже тогда Дарий понял то, на что мне понадобились годы, — Мардоний был чрезвычайно жаден.