Взяв две чашки кофе, Торнтон повел Мерси в свою комнату. Она села на диван, хозяин – в старое кресло. Мерси положила досье на журнальный столик перед ним, вынула синюю записную книжку и ручку. Шторы на окнах были раздвинуты.

– Как там округ Ориндж? – спросил Торнтон.

– Перенаселен.

– Сейчас он самый густонаселенный в штате.

– Я недавно прочла об этом.

– Много работы?

– За последние два года уровень убийств снизился наполовину. Мы объясняем это только увеличением рабочих мест и отличной работой полиции.

Торнтон улыбнулся:

– Приятно, когда люди так заняты зарабатыванием денег, что им не до преступлений. Однако банд все еще много?

– Да.

– Когда я жил там, их почти не было.

Мерси отхлебнула кофе, посмотрела на висящее на стене чучело форели. В одном углу стоял старый телевизор с деревянными ножками и корпусом, динамики были закрыты полосками дерева и ткани. На нем стояли пластиковые зеленые ветви с маленькой рождественской картинкой посередине.

– Мы с Салли ездили на похороны Тима.

– Я знаю.

– Хороший был человек. Работал усердно. Один из немногих, кого я знал, кто жил своей работой, но не был дураком. Мне он нравился.

– Мне тоже.

Маленькие, печальные глаза Торнтона разглядывали ее, в них ничего нельзя было прочесть. Мерси пришлось бороться с собой, дабы не задаваться вопросом, что он знает и слышал.

– Патти Бейли, – произнес он, подавшись вперед и взяв досье. Положил его на колени и стал листать. – Мы так и не добились успеха. Обследовали место преступления, говорили с ее родными и знакомыми – безрезультатно. Наркоторговцы, байкеры – ее постоянные клиенты. Мотивов для убийства в таком окружении немало. Казалось, она находилась в центре тысячи мелких интриг. Знаете склад ума байкеров – кому торговать наркотиками по эту сторону Ортегского шоссе, кому по другую. И каждый из этих бандюг старался заполучить девочку другого бандюги. Помню, двое-трое ребят думали, что Патти всецело принадлежит им. Мексиканский героин. Марихуана. Главным образом амфетамин и барбитураты. Она была связана с перевозчиками, имела кое-какие деньги. Была честолюбивой. Думала о себе. Насколько хорошо думала – другой вопрос.

– У вас появились основания кого-то подозревать?

– Нет. Можно было заподозрить нескольких байкеров, считавших, что Патти принадлежит им. Но мы ничего не сумели установить. Приглядывались к нескольким ее клиентам, связанным с братством Лири в Лагуне, но никаких улик не обнаружили. Они были не настолько увлечены ею, чтобы убить. Они – довольно богатые сторонники свободной любви, снабжавшие ее наркотиками. Она – одна из сотен. Мы сделали слепки нескольких следов в апельсиновой роще возле трупа, но почва оказалась настолько рыхлой, что толку от них было мало. Обувь, если мне память не изменяет, девятого размера. Одежду Бейли, очевидно, забрал убийца. Никто ничего не видел. Тело пролежало около суток до того, как его обнаружили. Видимо, ее застрелили из крупнокалиберного пистолета.

Мерси взглянула на свои записи и спросила:

– Рэй, что говорит ваше чутье?

– Чутье? Две вещи. Во-первых, я не думаю, что Патти убили там. Полагаю, ее привезли. Доказать это было нельзя – ни следов волочения, ни свидетелей. Трудно определить, сколько крови впиталось в землю. Мы копали в нужных местах, но пули не нашли. Уверен, тело привезли. О чем это говорит? Значит, ее застрелили в таком месте, где труднее скрыть труп, но откуда его можно незаметно вывезти. Наверное, ее убили в машине.

– Патти занималась своим делом поблизости?

– Она пользовалась двумя мотелями в Санта-Ане. Проживала в отеле «Де Анса» на Четвертой улице. Отель старый, с рестораном внизу. Проституция существовала и там, но Бейли в нем делом не занималась. Клиентами в отеле были в основном солдаты с Тастинской военно-воздушной базы и из Пендлтона. В ее номере мы почти ничего не нашли. Убита она была не там.

– Вы тогда полагали, что убийца – клиент?

Торнтон нахмурился и покачал головой:

– Сначала да. Но убийство совершили очень уж аккуратно. На месте преступления меня поразило не то, что мы обнаружили, а то, чего не нашли – ни отпечатков пальцев, ни пули, ни гильзы, ни следов колес, с которыми можно было бы работать. На обочине заметили широкие следы метлы. Значит, убийца уничтожил следы, покидая рощу. Очень чистая работа для такого гнусного убийства.

Мерси подумала и записала: «Старания стереть следы – спокойно и умело».

– Обдуманного заранее? – уточнила она.

– Я до сих пор задаю себе этот вопрос. Проститутка с огнестрельной раной – в девяноста девяти случаях из ста заранее обдуманного намерения здесь нет. Но если труп привезен, большинство следов уничтожено – дело выглядит по-другому. Вначале я думал, убийца – разозлившийся клиент, у которого было недостаточно денег, и Патти Бейли отказалась выполнять его прихоти. Потом – что один из ее ромео-байкеров. Вскоре задался вопросом о связях с наркодельцами. И все же уверен, что здесь ни одно, ни другое, ни третье. Я работал по всем этим трем направлениям и не получил результатов.

– Почему убийца забрал одежду?

– Очевидно, на ней были кровь или сперма. Другого объяснения не вижу.

– Какой-то маньяк?

Торнтон покачал головой и откинулся на спинку кресла.

– Нет. Опять чутье, но для маньяка все было сделано слишком аккуратно. Не походило ни на что, с чем мы сталкивались прежде. А маньяки действуют однообразно.

Он умолк. Мерси посмотрела на снег за окном, на сосульки, свисающие с крыши на северной стороне. Она чувствовала, что Торнтон хочет что-то сказать. Так интуиция иногда подсказывает на допросах, что подозреваемый готов выложить все.

– Говорите, – спокойно произнесла она.

Торнтон вздохнул:

– Шестьдесят девятый год был нелегким. Шериф Билл Оуэн вдруг ни с того ни с сего подал в отставку. Объяснил, что из-за болезни, хотя был здоров как бык и все мы это знали. Мэр – Ралф Микс, влиятельная фигура, – ушел со своего поста из-за скандала со взяткой. Помните его? Самый значительный человек в политических кругах округа попался на взятке. Старый фермер-мексиканец Хессе Акуна был избит до полусмерти и утверждал, будто расисты-полицейские хотят изгнать из округа национальные меньшинства. Вмешался Сесар Чавес из Американского союза борьбы за гражданские свободы, и, конечно, пресса ухватилась за этот случай. «Нью-Йорк таймс» прислала сюда репортера. Он написал целую серию материалов о том, какой это богатый расистский округ. А у нас многие полицейские состояли в обществе Джона Берча, ездили по округу и организовывали добровольческие полицейские управления из людей правых взглядов для поддержания закона и порядка. Кое-кто называл их линчевателями, другие – патриотами старой закалки. Я склонен к первому мнению. Люди считали, что того фермера избили берчисты, но доказать ничего не удалось. Вьетнамская война затягивалась. Весь округ был наводнен наркотиками – марихуана поступала тоннами из мексиканских штатов Мичоакан и Оахака, ЛСД шел от братства в Лагуне, барбитураты, амфетамин были в изобилии и стоили дешево. Знаете, у директоров школ находили килограммовые пакеты наркотиков. И все короткостриженые родители возмущались, голосовали за жестких республиканцев и глушили виски. Но их детки с волосами до задницы цитировали Маркса, сжигали государственные флаги, дурели от наркотиков. Все ненавидели всех. Все разводились. Мой сын пристал к какому-то паршивому религиозному обществу и уехал на год в Гватемалу. Мы до сих пор почти не общаемся. Ужасное время. «Черные пантеры» и «черные мусульмане». Все ждали очередного Уоттса[4]. С каждой неделей с войны прибывало все больше гробов. Никсон обещал выиграть войну. Молодые люди возвращались в фобах сотнями, словно правительство специально посылало их на смерть, чтобы ослабить оппозицию. Треклятый Мэнсон[5]со своей «семьей» – это случилось через неделю после убийства Бейли. Вся эта отвратительная музыка. Мне казалось... что закон у нас есть, но порядка нет.