– Четыре целых восемь десятых секунды, – ответил Август, проходя в глубь просторного рабочего помещения.

Его бесконечно злило, что защитные системы «Куэн Као» всё чаще сбоили, позволяя падать маскировочным щитам. Но он ничего не мог поделать, сколько бы ни бился. Всё, что было в их силах, это поддерживать в станции затухающие пульсации жизни, молясь о том, чтобы проект успел завершиться раньше, чем умрет последний реактор. Впрочем, каждый из «месяцев» искренне верил, что тогда Цикл найдет им новое пристанище.

– Данные внесены в статистическую базу и разосланы братьям, – отчитался Сентябрь. Его голос был нормальным, без бульканья и хрипов, но наверняка измененным специальными приборами. Он придвинулся к столу, запуская руку куда-то глубоко под маску, и снова подключил психопривод. – Вероятность обнаружения «Куэн Као» после падения щитов составляет всего 1,03%.

Но Август видел всё и сам – на его «балалайку» поступил разосланный Сентябрем файл. Шансы обнаружения логова «месяцев», графики частоты сбоев, по которым можно строить прогнозы следующего отключения, десятки вероятностных схем и краткие отчеты.

– Циклу это всё равно не понравится, – опускаясь в рабочее кресло, проворчал Август.

– Узнаем, – птичья голова Сентября повернулась в его сторону. Провод психопривода, соединявший голову существа с рабочими станциями на столах, натянулся струной. – Он прибудет на «Куэн Као» через четыре дня.

– В самом деле? – Август ничего не слышал о прибытии лидера, но удивление постарался сдержать. Сдержанность вообще считалась хорошим тоном в их тесном и уникальном мирке. – Хочет проверить результаты по «Плоду»?

– Хочет ускорить процесс, – Сентябрь вернулся к работе, но беседу продолжал как ни в чем не бывало: – Вместе с ним прибудут Май и Октябрь. Возможно, Цикл будет лично руководить финальной стадией проекта.

Удивление Августа стало еще сильнее, и ученый удержал новый вопрос, чуть не вылетевший из-под своей маски. Положил руки на проекционную клавиатуру, принялся небрежно изучать на трех широких мониторах внутренние системы «Куэн Као», запустил диагностику нижних отсеков.

– Значит, дело близко к завершению?

– Возможно, – равнодушно ответил Сентябрь, а в его сторону молча повернулась хищная голова Февраля. Сказать, на что сейчас тот смотрит, было невозможно, отчего зрелище поражало фантасмагоричностью. Застыв на несколько секунд, Февраль вернулся к работе. – Насколько мне известно, Цикл смог увеличить темпы поставок. Когда братья прибудут, я официально начинаю сетевую рекламную кампанию и открываю аукцион.

Сквозь широкие прорези маски Август наблюдал за братом, в который раз задаваясь вопросом, кем был тот в прошлой жизни. В жизни до Катаклизма, открывшего перед ними столько дверей. Ломщик суперкласса? Сетевик из Анклава? Тритон? Иногда он чувствовал в помещениях лабы узнаваемые ароматы синдина, но угадать, кто именно хранит дефицитный препарат, в точности не мог.

– Это хорошо. – Август подтвердил свои слова плавным кивком длинного клюва. – Чем раньше мы закончим, тем меньше вероятность, что «Куэн Као» исчерпает последние силы.

– Уверен, что Цикл это понимает… – вклинился в беседу Февраль, тяжело поднимаясь с места. Под его маской что-то бурлило и плескалось. – Я отправляюсь в рабочий цех, братья. Сентябрь, будь готов начать замеры.

Черный матовый балахон зашелестел, когда он подошел к двери.

– Конечно, брат, – всё тем же ровным тоном ответило подключенное к компьютерам существо.

Февраль ушел, чтобы продолжать работу. Ответственную и важную работу, способную дать миру новый продукт. Ценный, уникальный. Способный заинтересовать тех, кто понимает толк в подобных достижениях. И речь совсем не о Правительстве новоявленной Республики, на территории которой они обосновались. Речь о тех, кто имеет в руках настоящие деньги. Очень много денег, способных дать «Братьям-Месяцам» рычаг, чтобы перевернуть эту агонизирующую, но никак не издыхающую Землю… Потому что города, государства и Анклавы единодушно признали – в мире настало время новых героев.

– Знание, опыт и мудрость, полученные человеком в моменты величайших потрясений цивилизации, всегда были наиболее яркими жемчужинами ее сокровищницы. – Гиляров мягко кивнул в объектив, подтверждая очевидность сказанных слов. Получилось хорошо, в меру мудро и проникновенно. – В огнях революций и уникальных гражданских реформ создавались конституции, государственные устои менялись так, как этого хотели простые люди, на историческом небосклоне начинали сиять новые звезды.

– Отлично, вторая камера, теперь снова вы, – негромко приказал Гринивецкий, наблюдая за записью через несколько окон, одновременно раскрытых на покрытии глазных сетчаток.

Вообще-то руководить записью обращений и иных пропагандистских программ не входило в обязанности министра информации и компьютерной безопасности Республики, о которой сейчас говорил Ростислав Михайлович. Но Эдуард Гринивецкий, еще три с половиной года известный в кругах машинистов и ломщиков под позывным Терпение, любил возиться с камерами, выставлять свет, режиссировать и руководить. В такие моменты он еще острее осознавал свою принадлежность к таинству становления нового государственного уклада, о чем раньше мог только мечтать…

– Сейчас – время таких потрясений. Время экономической, экологической и гуманитарной катастроф, спровоцированных учеными корпорации «Науком». И именно поэтому, дорогие сибиряки, наша с вами задача – взять всё лучшее, что даст нам новая жизнь. И ни в коем случае не повторить ошибки прошлого.

– Хорошо, – похвалил операторов Терпение, – а теперь третья камера. Дайте слабое затемнение за его правым плечом. Хорошо. Ветер слегка колыхнул флаг… Отлично. Ростислав Михайлович, водички глотните, а потом следующий абзац.

Гиляров послушался, попил воды, выставил стакан из кадра. Он вообще доверял Гринивецкому во всем, что касалось своего имиджа, пропаганды, СМИ, компьютеров, сетей или размещенной в них информации, помогавшей выживанию Сибири. Хотя, сказать откровенно, министерство Терпения, именно так и прозванное в народе, выполняло не только эти узкие функции. Да и о репутации его главы ходили не самые добрые разговоры, тоже не секрет…

– Я готов.

– Первая камера, ветерок чуть сильнее сделайте, – продолжил дирижировать Эдуард, – начните самое медленное движение полукругом, малый наезд.

Ростислав вчитался в текст суфлера, бегущий по его зрачку. Облизнул губы, настроился на нужный – душевный и убедительный – тон, что получалось у Президента просто отлично, и продолжил:

– За прошедшие три года мы многое сделали, это видно каждому. Но еще больше нам только предстоит сделать, я верю. Вместе, плечом к плечу, работая только для себя, на благо собственных детей, для укрепления фундамента нашей новой Республики, для укрепления веры в завтрашний день.

– Хорошо… дальше акцент на «не желаем», пожалуйста.